остынет. Мы возвращаемся в Алат, в то место, где ты родился.

— Тебе не нужно никуда уходить, Мартин, — тут же встрял Рис, — это твой дом.

— Извините, но мне нужно время, чтобы всё это осмыслить, — юноша невольно передёрнул плечами, как бы в попытке освободиться от груза, переваленного Рисом на его хрупкие плечи, — а ещё я должен поговорить с моим от…, — он смутился и отвёл взгляд, — с тем человеком, которого я считал своим отцом.

— Разве ты не понял? — Рис протянул к нему руку, но Мартин отпрянул, как бы избегая контакта с убийцей. — Я сделал это, чтобы спасти твою маму.

— Довольно, — Кира решительно взяла сына за руку, а вторую руку положила на плечо парализованного Алика, — мы уходим.

Через секунду все трое уже стояли на лужайке перед входом в лабораторию Кейтиля. Мартин снова коснулся плеча своего друга, и тот наконец получил возможность двигаться. Честно говоря, Кира полагала, что у её сыночка хватит сообразительности, чтобы подстраховаться, прежде чем выпускать на свободу вооружённого ножом разъярённого подростка. Как минимум нужно было пригласить на сей праздник освобождения Джарета. Увы, сынок её опередил, и Кире осталось только сетовать на наивность Мартина, который, судя по всему, ожидал благодарности за свой «подвиг».

Впрочем, очень скоро выяснилось, что как раз наивностью Мартин вовсе не страдал, напротив, он отлично понимал, что агрессия объекта его благотворительности обернётся против непрошенного миротворца. Первая реакция Алика полностью оправдала его ожидания. Тот резко развернулся к зарвавшемуся приятелю, его руки сжались в кулаки, а лицо исказилось от злости, правда, нож он предварительно всё-таки бросил, что было уже неплохо. Мартин сжался от страха и даже зажмурился в ожидании удара, но очень быстро взял себя в руки.

— Ладно, бей, — смирившись с неизбежным, он подставил свою физиономию под приближающийся кулак приятеля.

Кира уже решила, что сейчас ей придётся лечить сломанный нос своего сыночка, и опять ошиблась. Кулак остановился буквально в сантиметре от своей цели, Алик опустил руки, а потом крепко обнял друга.

— Спасибо, что не позволил мне его убить, — сразу было видно, что эти слова не были пустой формальностью, и Алик благодарил от всего сердца. — Я ведь считал Риса своим отцом, понимаешь? А Крис вообще по-настоящему его любит.

— Понимаю, мне тоже больно, — согласился Мартин, — но не стоит из-за этого разрушать жизнь нашей сестры.

— Я никогда ничего от неё не скрывал, — Алик тяжко вздохнул и опустил голову, — не хочется начинать, но, видимо, придётся.

— Идёмте в дом, мальчики, ночь на дворе, — Кира, обрадованная тем, что конфликт разрешился мирно, быстренько перехватила инициативу. — Кейтиль, наверное, уже спит, но придётся его потревожить, нам ведь нужно где-то ночевать.

Похоже, этой ночью Кире на роду было написано ошибаться в своих предположениях, по крайней мере, насчёт Кейтиля она промахнулась прямо-таки фатальным образом. Войдя в дом, гости сразу услышали звон стекла и бульканье разливаемой по стаканам самогонки, запах сивухи расползался по дому вонючим ядовитым облаком. Кира тут же пожалела, что бросила Джарета на произвол судьбы и этого заядлого самогонщика, каковым слыл Кейтиль. Старый экспериментатор всегда был большим охотником до задушевных разговоров и частенько служил эдакой универсальной жилеткой, в которую с удовольствием плакались некоторые обитатели Алата.

Главным пациентом самопального психоаналитика обычно был Рис, однако после его скоропостижного переезда в столицу исповедальня Кейтиля по большей части пустовала, и накопившийся запас зелья, предназначенного для облегчения душ страждущих, вырос до катастрофических объёмов, однозначно обозначив проблему с затариванием. Заполучив в своё распоряжение Джарета, практика Кейтиля буквально обрела второе дыхание. Бессмертный оказался благодарным клиентом, причём не только в плане наличия у него неразрешённых жизненных проблем, но и в способности поглотить прямо-таки немыслимое количество пойла без видимых последствий для своего организма.

— Кирочка, ребята, — Кейтиль гостеприимно распростёр свои объятья, — присоединяйтесь к нам, давайте по глоточку перед сном.

Кира с Мартином интенсивно замотали головами, а вот Алик решительно подошёл к столу и, плеснув в пустой стакан немного самогонки, залпом выпил ядовитое зелье.

— Молодец, — похвалил его Джарет, — снотворного, думаю, тебе не потребуется. — Всё в порядке? — обратился он к Кире.

Та только отмахнулась и вслед за хозяином направилась устраивать мальчиков на ночлег. Её обиженный спаситель мрачно сдвинул брови и влил в свою глотку очередную дозу анестетика для облегчения душевной боли. Собственно, понять переживания Джарета было несложно. Представьте себе эдакого благородного рыцаря, который, рискуя жизнью, буквально вырывает прекрасную даму из когтей кровожадного дракона, а в награду за свой подвиг не получает даже равнодушного «спасибо». Ни одному рыцарю такое не понравится.

Что бы там ни выдумывали авторы рыцарских романов, но любой нормальный спаситель подсознательно ожидает получить компенсацию за риск хотя бы в виде слёз благодарности, а в тайне, разумеется, ещё и в иной, менее платонической форме. Тот факт, что прекрасная дама, вообще-то, отнюдь не жаждала спасаться, и пришлось её уговаривать и даже шантажировать, послужил благородному рыцарю слабым утешением. Но Кире в тот момент было не до фрустраций обломавшегося спасителя, Ей бы со своими собственными фрустрациями было хоть как-нибудь разобраться.

Стоило бедняжке остаться одной в комнате, как тоскливые мысли о тщете всего земного роем кружились в её воспалённом мозгу, отняв надежду на сон. Нет, не так она мечтала вернуться в свободную жизнь. Отчего-то Кире казалось, что всё будет по-прежнему, словно в её отсутствие мир должен был замереть в неподвижности и покорно дожидаться, пока она ни соизволит взмахнуть волшебной палочкой и разрешить времени течь вперёд. Увы, действительность не оправдала её ожиданий. Рис благополучно похоронил воспоминания о своём преступлении и наслаждался жизнью с молодой женой, для дочери Кира из любимой мамы превратилась в угрозу её семейному счастью, и даже Мартин нашёл себе какого-то чужого мужика, назначив его своим отцом.

Что ж, похоже, все, кроме Киры получили то, чего хотели, а вот её потерю невозможно было восполнить никакими заменителями. Со смертью Семёна из жизни Киры ушла радость бытия, оставив только воспоминания о потерянном счастье. Промучившись до рассвета в бесплодных попытках справиться с бессонницей, она оделась потеплее и отправилась в заветную долину, ведь именно с этим местом и были связаны столь дорогие для неё воспоминания.

Впрочем, в ту ночь Кира была не единственной, кто не смог заснуть, Мартин тоже едва дождался рассвета, чтобы ни сорваться в дом Варда среди ночи. Удержало его только то, что новость, которую он собирался обрушить на голову обманутого им человека, кого угодно была способна лишить сна. Когда Мартин поднялся в столовую, Вард и его жена