Как-то само собой получилось, что разговор увял. Мама захотела услышать подробности о моём замужестве. Было заметно, что ей не терпится спросить, почему её не пригласили на свадьбу, но она упорно давила любопытство. Мама собрала разбросанную одежду, ненадолго отлучилась в мастерскую, вернулась переодетой в нарядное шерстяное платье, в котором и центре столицы не стыдно показаться, и радостно объявила, что приглашает нас на пироги в ближайшую булочную, она ручается — таких кулебяк, как печёт пекарь, мы нигде никогда не пробовали.

Что же, знакомство состоялось.

Сидя за столиком, отгороженным пологом тишины, и рассказывая обо всём, что успело со мной случиться, я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Напротив сидит мама, живая, здоровая, улыбается. Любимый муж держит за руку и, как обычно, рисует на моей коже одному ему известный узор.

Я простила маму и за молчание, и за студию. В конце концов, мама хотела как лучше. Разве у неё не получилось? Получилось, и ещё как! Если бы мама не отправила меня учиться, я бы никогда не встретила Харпа, не облила бы его ледяной водой из неумело созданной тучи.

На миг я представила, что продажи не было, и мы по-прежнему живём в сонном захолустном городке, почти стёршимся из памяти, я наравне с мамой выполняю заказы капризных клиентов, в свободное время пишу картины. Харпа в моей жизни нет. Стало не просто зябко и неуютно, а по-настоящему страшно. Я аж передёрнулась.

- Ани? — встревоженно шепнул муж, уловив внезапную дрожь.

- Я просто подумала… Как хорошо, что ты у меня есть. Люблю тебя.

- Хорошо, что ты у меня есть, Ани, — эхом повторил Харп. — Люблю тебя.

Настроение снова изменилось. Сидеть в кругу семьи расхотелось. Остаться бы с мужем наедине… Харп меня понял. Снял полог, расплатился. Мы проводили маму до дома, в котором она снимала жильё, пообещали завтра-послезавтра навестить.

Хрустнул амулет переноса. Мы дома?

Начинаю понимать, важны не стены, а те, кто в них живёт. Я больше не стану сожалеть о студии, потому что у меня обязательно будет новая, лучше прежней. И первой картиной, которую я напишу, станет наш с Харпом портрет. Я не буду сожалеть о съёмных апартаментах Харпа, которые сейчас назвала домом и которые мы обязательно оставим, когда переберёмся в собственное гнездо. И уж тем более я не стану сожалеть о купленном по дешёвке каменном домике, приютившим меня и открывшим путь в подземный Бьёк.

Иначе видится многое. Мечта? Да, я выучусь на мага. Возможно, даже стану артефактником-оружейником, как полушутя-полусерьёзно предложил Харп. Но писать картины я не перестану, никто не отнимет у меня красок и кистей. Моя мечта по-прежнему со мной, и я её обязательно осуществлю. Вся жизнь впереди!

Ведь по-настоящему главное, что со мной моя любовь.

— Ани…

Харп рывком стянул с меня платье, замер, глядя мне в глаза. Зачем снова спрашивать, любимый? Конечно, да! Я подалась навстречу, застонала, подставляя шею под поцелуи. Мысли начали приятно путаться… Почему-то вспомнились переводные экзамены. Завтра я узнаю результат, завтра нам официально объявят о закрытии Академии. Мелькнула мысль о руинах Бьёкской крепости. Пора уже удовлетворить своё любопытство и вытрясти из мужа тайну, что он по заданию Храма в них искал, хотя бы по праву личной жрицы Ядодела… В такой момент и такие глупости в голову лезут… Харп неожиданно прекратил целовать, лизнул ключицу, подул — я ахнула, крепче цепляясь за мужа. Лишние мысли вымело из головы, я растворялась в касаниях и беспредельном чувстве единения.

— Ани, как мы назовём нашего малыша? — последнее, что я услышала, прежде чем окончательно потеряла связь с реальностью.