горшочек кожей. А потом обняла его (не Иваныча, нет, хотя он тоже сегодня зайка!), как величайшую драгоценность этого мира. Этого злого мира, который почему-то не любит страдающую меня…

И торжественно прошествовала к дверям кабинета.

Миленького, надо сказать, кабинета! С тех пор как Иваныч перенёс мэрию в крепость, которая строилась вокруг комплекса репликации и Большого Алтаря, кабинеты в мэрии стали хорошие, красивые такие… С узкими окнами, с одной скруглённой стеной… Наверное, это из-за того что все они в башне.

Жаль только, башня ещё не достроена. Выходишь мало того, что сразу на улицу, так ещё и на стройку. Я в прошлый раз, когда у Кукушкина была, чуть пару работяг не прибила, когда они меня не заметили. И ладно бы, просто не заметили — тётя Кострома за гуманизм и всеобщее равенство. Но эти доходяги чуть не стукнули меня каким-то бревном, которое тащили на плечах!..

Кстати, интересно… То, что меня Кукушкин вызывал в такую рань, когда здесь никто не работает, и этот случай — они никак не связаны?

Я задумчиво запустила палец в горшок с мёдом, съела ещё чуть-чуть… И сразу успокоилась. Мысли какие-то глупые в голову лезут… Я же добрая и хорошая! Не то что дураки всякие… Успокоившись на этом выводе, я сунула в рот палец с очередной порцией сладкого, зажмурилась, запрокидывая голову к ночному небу…

Да так и застыла с пальцем во рту…

В небе творилось что-то странное. Нехарактерное для ночного неба. И не только этой планеты, но и Земли.

Там, в небе, среди бледнеющих звёзд, что-то сверкало и мерцало. А некоторые звёзды вели себя вовсе не как звёзды, а как гопота какая-то! Они кучковались, роились, шатались вокруг одной большой звезды…

Я сразу представила, как толпа гопников остановила и грабит большой грузовой беспилотник. И наверняка этот беспилотник везёт что-нибудь сладкое… Потому что на борту у него написано «Красный Октябрь»… А по асфальту рассыпаются шоколадки, и их безжалостно втаптывают в землю нехорошие грязные ноги…

От этой грустной картины мне почему-то захотелось дать ревака. Но представление в небе было настолько интересным, что я не стала плакать: слёзы мешают смотреть. Я только сунула в рот ещё мёда, продолжив культурное времяпрепровождение.

Большая звёздочка вспыхнула… И совсем несладким таким огоньком! Просыпающийся мозг, подпитанный мёдом, подсказывал: такое случается, если слишком быстро войти в атмосферу.

И «звёздочка» явно падала вниз. Иначе с чего бы ей так резко увеличиваться в размерах, когда она и без того неприлично большая?

Заев эти соображения новой порцией мёда, я сообразила, что упускаю что-то… Что-то совершенно мелкое и не очень важное… А потом, наконец, вспомнила, что упустила.

— Надеюсь, Вано, ты тут ни при чём! — пробормотала я, волнуясь за старого друга.

Но подумав ещё чуть-чуть, я решила, что Вано не успел бы построить космический корабль, чтобы устроить такое безобразие на орбите. Нет, конечно, был шанс, что он какой-нибудь корабль захватил… Там же ещё Русый и Пилигрим были. В такой компании хочешь не хочешь, а испортишься…

Я ещё раз посмотрела на падающую «звёздочку» одним глазом. Затем другим… Прищурилась…

И пришла к закономерному выводу: что бы это ни было, падает оно куда-то к нам. И если оно свалится и разобьётся — нам, определённо, конец. Очень уж большая эта падающая хрень.

А значит, пришёл момент извлекать из жизни последние выгоды!

Я развернулась и решительно вошла обратно в кабинет Кукушкина.

— Иваныч! — объявила я, заставив мэра вздрогнуть.

— А-а-а! Опять ты! — кажется, он был не рад меня видеть. — Чего тебе? Бумагу принесла? Мёда не дам!..

— Иваныч! У меня для тебя две новости: хорошая и плохая! — объяснила я. — Плохая заключается в том, что на нас падает что-то пылающее и большое. И когда оно упадёт, нам всем конец.

— Чего⁈ — Иваныч вскочил, как ужаленный, спешно выбираясь из-за стола.

— Хорошая новость в том, что оставшийся мёд можешь мне отдать! Совещания вечером не будет!.. — поспешно прокричала я ему вслед, когда мэр пролетал мимо.

Хлопнула дверь. Пару секунд снаружи царила тишина, а потом донеслись грязные и совершенно дурацкие ругательства. Сразу видно: Иваныч ругаться не умеет. Я вот умею! И просто обязана ему показать, как это правильно делается.

Выйдя из кабинета, я уже открыла рот, чтобы показать дураку-мэру, как сплетать длинные цветистые выражения из трёх жалких матерных корней и десятка двух ругательных…

Но — дубль два! — так и застыла. Хорошо, на этот раз не с пальцем во рту.

Большой грузовой беспилотник со сладким, подожжённый гопниками, прямо на наших глазах распадался — на три почти равные части! И он уже не особо-то горел. По всей видимости, замедлился. И теперь пытался осуществить контролируемое падение, которое, несомненно, должно было завершиться на поверхности планеты… Но уже не в Алтарном.

— Жаль… Столько сладкого мимо пролетает! — пришедшая в голову мысль была тут же озвучена.

Кукушкин посмотрел на меня бешеными глазами, промычал что-то про «долбанутых пингвинов» и рванул к лестнице из башни. Подлый шаг… Этим Иваныч буквально обрекал меня на борьбу с собой!

Как он мог?

Нет, ну как он мог⁈

Как он посмел оставить свой замечательный дурацкий сундук без присмотра? Тем более, когда я знаю: там, внутри, есть второй горшочек с мёдом⁈

Я посмотрела на дверь его кабинета… А затем вцепилась в свой полупустой горшочек, как утопающий в последнюю соломинку. Я старательно уговаривала себя, что у меня пока есть сладкое… Что опускаться до банального воровства ещё рано…

Впрочем, бесполезно обвинять животных-мясоедов в том, что они жрут любой белок, до которого могут дотянуться… И настолько же бесполезно обвинять в воровстве беременную, у которой, похоже, острая нехватка сахара… И мозгов…

Внутренний бой был почти выигран, и я уже поворачивалась к двери кабинета… Но тут накатил гул! На город надвигалось нечто ревущее!

Точнее, три ревущих «нечто», на которые оно развалилось. Одно уходило куда-то к северу, другое —