— Но Псков и впрямь не Москва, — послышался голос из-за ширмы.

— Ничего. Карпов там такое устроит, что и Москве не снилось, — уверено заявила Ирина.

— Вообще-то я думала, Николай озлится на него, за его желание оставить Псков на особицу.

— Так он и озлился. Поначалу. А потом… Вишь какое дело. Помнишь, как иезуиты на Коленьку хотели влиять?

— Сказывал он мне о том, — выглядывая из-за ширмы, удивленно подтвердила Лиза.

А и то. Причем тут Псков, Карпов и иезуиты. Нет, она прекрасно помнит, что именно он тогда сыскал покушавшихся на тетку, а потом вскрылся целый заговор. Но никак не могла взять в толк как это все может быть связано.

— Так вот. Не угомонили, аспиды эти. И чего удумали. Поначалу хотели меня и Голицына свести, потому как тот на Европу как на землю обетованную глядит, ну и я вроде как европейского не больно-то чураюсь. А чтобы того добиться, решили они Ивана извести, дабы сердечко мое освободить.

— И откуда ты все это ведаешь?

— Да все оттуда же. Из первых уст.

— То есть?

— А то и есть. Взяли мы тех тайных соглядатаев. Они вишь никак не успокоятся. С Голицыным меня свести не вышло, так они решили на Гастона давить через родню, что во Франции осталась, дабы он на меня влиял, а мы вместе значит на Николая. Да только супруг мой не тля какая. Как только к нему заявился соглядатай иезуитский, коим оказался воин не из последних де Атталь, так он его скрутил и пред очи государевы. Ну, погремели малость оружием, так чтобы шума-то особо не поднимать. И предложили этим слугам папским на Русь нос свой более не совать. А чтобы лучше дошло, казнили обоих змей. Вторым оказался личный лекарь Голицына.

— Так Василий Васильевич вроде при должности.

— Глупо бы было, столь умудренного опытом мужа задвигать. Опять же, после такого, он еще более усерден в службе стал.

— Ну-у, в принципе, согласна. А Карпов-то тут при чем?

— А при том. Присмотрелись к нему эти иезуитские змеи и очень много странного заприметили. Хм. Оно вроде и на виду все, а никто и внимания не обратил. А ведь странностей вокруг Ванюши более чем предостаточно. А уж сколько всего он наворотить успел, это же просто диво дивное. Вот и решили те иезуиты его выкрасть, да тайные знания из него тянуть. Ну и что же, мы глупее иезуитов будем?

— То есть, хотите его выкрасть? А для того и я вам потребовалась в Пскове? — Вроде и не хотела ссориться с теткой, да как-то резко так произнесла, выходя из-за ширмы, и порывисто одергивая сарафан.

— Акстись. К чему нам та глупость, — покачивая младенца, возмутилась Ирина. — Был он уж подле нас. А что толку? Только и того, что золото сыскал, да вон батюшку своего научил сталь варить, из худой руды, да в больших объемах. Ну еще и булат кое-где по Москве куют. Все-о. Остальное осталось невостребованным. Он неделю корпел все думал да гадал как реформировать подати, а из всего мы рассмотреть сумели только где была серьезная лазейка для уклонения от податей, да гербовую бумагу ввели. Теперь Николай свой архив ковыряет, пытается разыскать те записи, что они с Ваней делали.

— И? — Продолжала гнуть свое ничего не понимающая Лиза, принявшись теперь уже за волосы.

— Что и? Николай решил пускай Иван и дальше сам по себе держится. А там, глядишь и перенять чего полезного. Ничего страшного, коли Псковская земля и дальше будет вольной, да верным союзником московским. Что там того Пскова, — княгиня и рукой махнула бы, да только не больно-то помашешь, коли младенец на руках. — А за ним, ты стало быть присмотришь.

— Я-а?

— Ты конечно. А то кто же еще-то?

— Тетушка, ты думаешь, что говоришь.

— Можешь не сомневаться. И я думаю, и Коленька с головой дружит. Мало того, еще и о тебе думает. За Трубецкого отдал, потому как знал что сохнет он по тебе. Теперь вот к Ване отправляет, потому как ведает, что ты его любишь. И теперь оно вроде как не зазорно, чай вдова. Да не смотри ты на меня так-то. То счастье только воровским быть может, и никак иначе.

— Вот так значит вы решили.

— Коля решил меня не спросясь. А и спросил бы, я поддержала бы.

— А как Карпов причастен к гибели супруга моего? О том Вы подумали?

— Не мог он, — убежденно возразила княгиня.

— Звучит как-то не убедительно.

— А ты с художником Елизаровым поговори, да узнай как Карпов искал убийцу князя. Поди к братцу, да попроси почитать письма, что пришли из Пскова. Глядишь, и убедишься. И вообще, кроме обиды его тщеславию, та украденная победа иного вреда ему не несла. А вот гибель князя, сразу на него указывает. Ваня же не тщеславен. Уж это-то ты должна знать.

— Допустим ты права. Ну а как вы себе представляете чтобы я… Я ить со своим Ваней счастливо жила. И двух деток в любви прижила, а не по долгу. Отгорело уж по Карпову сердечко-то. Угольки там одни.

— Ты с похмельем-то сталкивалась когда? — Ни с того, ни с сего, вдруг поинтересовалась Ирина.

— Сама нет. С Ваней случалось порой.

— И как он с тем похмельем справлялся?

— Ну, когда совсем тяжко, так похмельную кружку вина выпивал, — все тем же непонимающим тоном продолжала отвечать Лиза.

— И на ту кружку он ни глядеть не мог, и вдохнуть запаха вина.

— Ну да, с души воротило, — подтвердила молодая мать.

— А как только выпьет, так и полегчает, и румянец на щеках, и в голове проясняется.

— И к чем это все?

— Да к тому. Ваня Карпов. Прими его, как похмельную кружку. А там, ляжет на старые дрожжи, глядишь еще и захмелеешь.

— Все-то вам с братцем моим, выдумывать, — выдергивая дочь из рук тетки, сердито буркнула Лиза.

— Ну нет, так нет. Да только мы ить счастья тебе желаем, дуреха. А там, волю государя тебе все одно исполнять. Ну чего глядишь? Царь указ подписал, а он менять свои решения страсть как не любит. Так что, с первопутком, собирайся в дорогу.

Лиза стояла у окна в княжеских палатах, и баюкая Настю смотрела на двор. Ничего особенного. Ставший привычным за прошедшие годы двор, с каменными и деревянными дорожками. Весна набирает обороты, а потому кругом молодая трава, сочного зеленого цвета. На деревьях уже набухли почки, и вот-вот пустят первый лист.

С улицы донесся приглушенный рев толпы, от чего даже слегка вздрогнули стекла. Эка народ разобрало. Не иначе как приняли какое-то решение, и ратовавшие за него, теперь радовались своей победе. Лиза не могла этого видеть. В Пскове все сделано по особому.

Вроде и князь, ну или княжна, проживает в кроме, и вече проходит за его стенами на соборной площади. А тем не менее, ни вечивекам не увидеть князя, ни князю вече. Потому как меж ними расположился собор занимающий почитай все пространство от западной до восточной стен.