человек, ни ИИ – не способен перехватить всю полноту власти. Потому что ее нет.

– Отлично, – пробормотал я. – А мне что делать с этими Пустыми? Я их совсем не чую!

Ива на внутреннем интерфейсе грустно улыбнулась:

– Не гуляй ночью.

***

И снова я ехал по бесконечной отвратительной дороге, зажатой крутыми склонами и лесами.

Вскоре я (или, возможно, мы с Ивой, поскольку она постоянно была со мной) проехал развилку – ту самую, что выводила к избушке бабы Марины и чащобе Детей Морока. Я, само собой, не стал отвлекаться на то, чтобы заглянуть в гости к Замороченным, и сразу погнал дальше.

Несколько раз в дороге меня заставали страшные ливни с грозой. Дорогу размыло, один раз пришлось делать обширный крюк, чтобы преодолеть размытый участок дороги, где сейчас бушевал горный поток.

Витька говорил, что зимой в Вечной Сиберии часто идут проливные дожди. Если осенью творятся такие потопы, то что бывает зимой? Страшно представить.

Временами я думал, что в таких условиях сподручнее перемещаться на коне, как это делала Кира.

В один прекрасный день горы остались позади, я очутился на равнине и значительно ускорился на древней асфальтированной дороге, ведущей в заброшенный Князьград-1. Два дня я гнал с максимально возможной скоростью и, мысленно потирая руки, намеревался заехать в город к вечеру третьего дня, но застрял в грязи под струями очередного небесного водопада. Несмотря на четыре ведущих колеса и мощные движки, мусоровоз спасовал перед препятствием. После нескольких безуспешных попыток я махнул рукой: выберусь завтра.

Заночевал прямо в кабине, недовольный задержкой и погодой. Тетка который день томится на каторге, а я никак до нее не доберусь!

Остаток дня и полночи ливень барабанил по кабине и стеклам. Молния то и дело озаряла равнину, рощицы по бокам от разбитой дороги и насыщенное водой черное небо. Ни с того, ни с сего вспомнился Решетников, который колотил понты передо мной и Витькой в такую же примерно погоду в окружении орды Уродов.

Я задремал, несмотря на шум грозы, когда меня разбудил хрустальный голосок Ивы:

– Олесь! Кто-то приближается!

Я мигом проснулся и подтянул к себе автомат с полностью заполненным магазином.

– Кто? – хрипло спросил я. – Сколько?

– Двое конных, а пеших... пеших...

Она замолкла, и я подстегнул ее:

– Что с пешими, Ива?

– Не понимаю... Их количество меняется.

– Умирают они, что ли, по пути? Или размножаются делением?

– Получается, и то, и другое. Я не могу разглядеть с орбиты в видимых лучах из-за сильной облачности, но тепловые маркеры выглядят странно. Это как будто и не люди вовсе, и не Уроды.

Я уставился сквозь лобовое стекло во мрак. Ни хрена не видно.

– А это, часом, не Решетников снова решил произвести впечатление? Далековато, если так рассудить, от его “дворца”.

Но вскоре я уловил В-ауру двоих людей, и от души сразу немного отлегло. Работает чутье-то! Но почему тогда я не улавливаю присутствие пеших?

Я вдруг ощутил себя уязвимым в машине. При желании стекло можно пробить и стрелой, выпущенной из достаточно мощного лука. И пространства для маневра нет. Я врубил фары, и лучи осветили залитую водой дорогу, всю в колдобинах и рытвинах. В лучах искрили капли дождя. Ливень перешел в моросящий нудный дождик.

Я выскочил из кабины и, прошлепав по вязкой грязи, спрятался за полуразрушенную голографическую тумбу на обочине. Здесь проще простого маневрировать как заблагорассудится. И сам я могу спокойно отстреливаться от противника, зашедшего с любой стороны.

– Они рядом, – известила Ива. – Посмотри направо.

На интерфейсе появились стрелка и схематично изображенные силуэты.

– Они окружают тебя, Олесь! Пешие!

Я завертел башкой, но никого не увидел. Из черноты сверху сыпался дождь, мои волосы и одежда потихоньку промокали. Интерфейс тоже не “различал” таинственных пеших существ.

– А с чего ты решила, что они пешие, если их не видишь? – хмыкнул я, стараясь подавить страх.

– Я судила по скорости передвижения и размерам...

Я повернулся туда, где, согласно интерфейсу, находились конные визитеры, и заорал:

– Эй вы! Уважающие себя гости всегда в дверь постучат и себя назовут! Кто такие, чего надо? Зачем окружаете?

Ответа не последовало. Некоторое время тишину нарушали лишь однообразный шум дождя и стук моего сердца. Фары освещали пустую дорогу, но маркеры Ивы указывали на другую сторону. Всадники с появляющимися и исчезающими пешими путниками подкрадывались с тыла.

А затем из темноты выступили многочисленные человеческие фигуры. Кожа этих голых людей была продырявлена в разных местах, и за рваными отверстиями зияла пустота. Пустые оболочки, продолжающие жить по неведомым законам.

Призрачная толпа остановилась на границе света и тьмы. Там были мужчины, женщины, старики и дети.

Я потрясенно оглядывал их – нет ли той, что похожа на Киру? И не находил ту девушку.

Я не стрелял до поры, до времени. Сначала надо разобраться, чего им нужно. Да и не был я уверен, что пули произведут на них впечатление.

Шум дождя перебило цоканье лошадиных копыт. Знакомый звук выдернул из транса, я развернулся к выехавшим из мрака двум всадникам.

У одного лицо наглухо закрывала черная повязка – ни глаз, ни носа. Этакий ниндзя, скрещенный с назгулом.

Второго я сразу узнал, и по коже пролилась холодная струйка страха и ярости. Черная повязка закрывала Борису Огнепоклоннику обожженную половину лица, включая висок, по которому я угостил его камнем. На нем висела мокрая красная накидка, в полумраке казавшаяся пропитанной кровью.

– Дверей нет, чтоб стучать! – проревел он сорванным голосом военного командира.

– По лбу своему твердому постучи, Борька! – заорал я в ответ. – Когда ж ты сдохнешь-то, падла?

На самом деле я не испытывал особого куража. Борька снюхался с потусторонними существами и прокачал скиллы. Теперь неизвестно, чего от него ожидать. Я воспринимал идущие от него В-токи – так же, как и от его замаскированного спутника, но толпа Пустых вокруг очень нервировала.

Борис понизил голос и чуть ли не проникновенно сообщил:

– Я не закончил своих дел, чтобы уходить.

Я прицелился в него.

– А по-моему, закончил!

И нажал на спуск.

В этот момент ниндзя-назгул взмахнул рукой (я бы даже сказал: сделал пасс), и передо мной встала пелена, словно в оба глаза попала грязная вода. Я поспешно проморгался, зрение восстановилось, но момент был упущен.

– Олесь, стой! – вдруг раздался звонкий мальчишеский голос.

Я вздрогнул, и очередь, разорвавшая