– Ты слышала? – мысленно спросил я Иву.

– Я слышала через тебя. Но не могу сказать, прозвучал ли звук на самом деле. Сигнал твой мозг получил вполне четкий и определенный.

Борис ощерил зубы в усмешке.

Я направил на него Знак Урода и рявкнул:

– Ко мне!

Обе лошади (рыжая и гнедая! Когда-то они принадлежали Кире) послушно шагнули ко мне, но всадники натянули поводья. Волшба Отщепенцев действовала на животных, но не на этих всадников.

Борис гортанно рассмеялся.

– А ты стал сильным!.. Но видишь ли – и я изменился также. В нашем разрозненном мире я нашел нечто Единое... И оно дало мне силы, цель и смысл. Жаль, что ты тоже нужен, иначе уже визжал бы от запредельной боли. Я бы с тобой поработал...

– Как с поклонниками Аннит? Что тебе сделали безобидные люди? И чего ты от них добился?

Разговаривая с Борисом, я покосился на ниндзя-назгула. Он молча наблюдал за мной. Это существо меня тревожило. Кто или что это такое?

Шансы у меня мизерные, но то, что мне отвели глаза и отвлекли голосом Витьки, внушало надежды. Значит, Борис и этот безлицый боятся пулеметной очереди. Иначе продемонстрировали бы пуленепробиваемость.

– Не такие уж они и безобидные! – заржал Борис. – Они двулики, как и их богиня. Но у них не было шанса проявить свою темную половину. И не будет никогда!

– О'кей, – сказал я. – Так зачем ты приперся? Повыпендриваться? Показать, что ты не сдох, и мне предстоит исправить ситуацию? Или ты надумал познакомить со своим новым дружком? Кстати, а чего это он закрывает свою рожу? Она что, еще уродливее твоей?

Борис сощурился. Кажется, его проняло-таки.

– Я пришел поздороваться с тобой, Олесь, – процедил он. – Вот он я, жив, здоров и силен, как и прежде... Совсем скоро ты уразумеешь, что ты – лишь инструмент в чужих руках и ничтожество. А когда работа заканчивается, инструмент швыряют в сарай!

– То есть ты приперся позлорадствовать, – заключил я из-за тумбы. – Предсказуемо. И уныло... Ладно, поздоровался – и что дальше?

– А дальше знай: ты больше никогда не увидишь мою потаскуху-сестру. Никогда!

Мускулы моей спины напряглись – хотя куда уж дальше? Шелестел дождь, и чудилось, словно это Пустые призраки вокруг освещенного пространства переговариваются бестелесным шепотом. Я уже понимал, что Борис и его дружок нападать не намерены, но легче от этого не становилось. Они заявятся снова – когда я буду в полной темноте.

Сбоку снова раздался голос Витьки:

– Олесь, спаси меня!

Я инстинктивно дернулся в сторону зова, но пересилил себя и выпустил автоматную очередь по Борису и ниндзя-назгулу. Но они успели раствориться в черной пелене.

Тогда я принялся стрелять по Пустым. Они растворялись, как клубы тумана, разбивались на лохмотья, тающие на свету.

Спустя пару секунд вокруг не было никого – лишь стояла машина и я корчился за тумбой под моросящим дождем с почти пустым магазином.

– Я их потеряла, – известила Ива. – Они исчезли с моих радаров.

– Как такое возможно? – прохрипел я.

– Магия – другого объяснения не нахожу. Мне она не подвластна, как и любым россам. Поэтому, наверное, Кураторы так хотят овладеть ею.

Я вернулся к машине и забрался в кабину, заливая водой сидение. Напряжение уходило из тела. Больше эти твари сегодняшней ночью не придут – какой смысл? Борис приходил понтоваться и пугать, а не убивать или сражаться. Планирует действовать мне на нервы, терроризировать и стращать.

– Этот упырь связался с ведунами сильнее меня, – сказал я Иве. – Кто это был рядом с ним – Отщепенец? В-аура у него странная, очень слабая... Как у недавно умершего... Но была – в отличие от этих Пустых. И о каком Едином говорил Борис?

Нейрочип воспроизвел сцену в усадьбе Габриэля. В этой сцене росс бормотал:

“К Единому... К Единому... У меня пси-блок стоит на этот вопрос!”

А потом желтые зрачки залила тьма, и он вошел в режим берсерка.

Меня охватило дурное предчувствие.

– Нет данных, – сказала Ива.

Я не спал до утра. Если в больную голову Бориса стукнет идея вернуться и прикончить меня, я легко не дамся.

Если пронесет, в будущем я приложу все усилия, чтобы собрать максимальное количество допартов. Прокачаю себя так, что ни одна сверхъестественная тварь Поля не посмеет перебежать мне дорогу.

Я стану Повелителем Поганого поля. И не как Решетников, которого я скоро снова встречу, а самым настоящим.

Идея вернуться Бориса не посетила. На рассвете дождь кончился, ветер разогнал тучи, и занялся рассвет. Тогда я заснул, сидя прямо в водительском кресле.

Глава 12. Батарея Решетникова

Утром я с трудом вытащил машину из грязи. Для этого понадобилось засунуть под колеса камни, ветки и куски раскрошившегося асфальта, а потом долго раскачивать машину взад-вперед, выжимая из двигателей все соки.

Измазался я при этом в грязи с пяток до макушки. После ночной грозы кругом все заливала вода, а когда взошло солнце, над землей поплыл туман и стало душно.

Я переоделся в чистое, достав пакет с одеждой, добытой из магазинов Князьграда-1, а грязное шмотье зашвырнул в кузов.

Настроение после бурной ночи и интенсивных упражнений было неважное. Проклятый Борис со своими новыми неведомыми дружками спутал все карты. Мне не улыбалось спасать тетю в злобной стране, попутно ожидая в любой момент получить удар в спину от неугомонного Огнепоклонника.

Позже, перекусив и отправившись в дальнейший путь, я пришел к утешительному выводу, что Пустые – просто бесплотные призраки и не причинят мне вред. Борис привел их, чтобы навести на меня жути, и всего-то. Иными словами, поколотить передо мной понты.

Помимо этого, Борис боится выстрела в упор. Убить его можно, он не превратился в лича или пуленепробиваемого колдуна. При первой подвернувшейся оказии я завершу начатое и отправлю его туда, откуда он гарантированно не вернется никогда...

Солнце возносилось в чистое небо все выше, его ослепительные лучи отражались в лужах, росе, мокром разбитом асфальте. Я прищурился и нацепил темные очки, найденные в одном из заброшенных Посадов.

Вскоре дорога расширилась, стала гладкой и удобной. Я ускорился.

Впереди над горизонтом поднимались башни и здания Князьграда-1.

В опустевшем городе, который медленно разрушала плесень, я не останавливался – нельзя терять времени. Да и делать здесь нечего. Я проехал его