Через несколько минут мы оказываемся в густой чаще. Ветви кривых деревьев стелются по земле, кусты образуют плотные заслоны из ветвей и колючек. Здесь мы отрываемся от Скрофы.

Придя в себя после удара палкой в плечо, Сия быстро придумывает план. Я сосредоточиваюсь и добавляю ему последовательности. Развязка близится.

Теперь я одна, усиленно хромаю, припадая на переднюю лапу. Так больно, что мне не до бега.

Заметив меня, Скрофа злорадно ухмыляется. Я не пытаюсь скрыться. Он понял, что я тяжело ранена. Я рычу, обнажая зубы и прижимая уши. Он наступает с палкой наготове. Я пячусь.

– Твоя копия тебя бросила, пусинуилак? Бедная малышка! Скрофа отвезет тебя к Сосане, а потом займется второй. Сосане подавай вас живьем, можно помятыми.

Этот болван не различает нас с Сией. Он принимает меня за сестру. Думает, я ранена.

Я еще пячусь, показывая, как сильно хромаю.

– Не двигайся. Сейчас Скрофа огреет тебя палкой. Бум! Ты ничего не почувствуешь.

Еще один шажок назад.

– Не ерепенься, кошечка.

Вот здесь в самый раз.

На Скрофу набрасывается тень. Это Сия спрыгнула с высокой ветки.

Не теряя времени, моя сестра вонзает когти Скрофе в лицо и пытается вспороть ему живот задними лапами. Скрофа кричит, колотит палкой пустоту, не попадая по пантере. Я впиваюсь ему в ляжку и выдираю большой шмат мяса. Скрофа громко бранится на непонятном языке.

Свидетелями дальнейшего становятся огромные деревья в густом лесу.

Наш противник невероятно живуч. Сия запрыгнула ему на спину, я наношу укус за укусом, но он стойко отбивается. Потом догадывается удариться спиной о ближайший ствол. Сия, раздавленная его тяжестью, разжимает лапы. Несмотря на раны, Скрофа силен и быстр. Мгновенно развернувшись, он наносит моей сестре жестокий удар. Она далеко отлетает и падает без чувств.

Я злобно рычу вне себя. Скрофа держится на ногах, хотя я выдрала из них несколько кусков плоти. Лицо в крови, щеки стараниям Сии свисают лоскутами. Чудом не выцарапанные глаза мечут молнии.

– Сосана поправит Скрофу, – различаю я среди хрюканья. – Даже порванный на куски, Скрофа оживет вновь и вновь. Благодаря своему господину он бессмертен!

Он замахивается палкой. Я кидаюсь на него, задыхаясь от ненависти и гнева. Что-то внутри меня воспламеняется. Это неподвластное мне колдовское пламя. Оно бьет в человека-кабана тугой струей.

Скрофа застывает с задранными руками. Палка падает в траву. В глазах ужас. Он валится навзничь. Я готова перегрызть ему глотку, но внутри меня звучит подсказка: он уже мертв.

Я остановила его сердце.

Своим волшебством задула его жизнь.

Вместо того чтобы поразмыслить о случившемся, я позволяю пантере неистовствовать: рву и ломаю все, до чего могу добраться. Вся я – обнаженные клыки и выпущенные когти.

Уж в этот-то раз Скрофа не оживет.

«О, моя голова!..»

Я лежу, прижавшись к Сие. То, что она опять шевелится и думает, для меня отрада. Невероятное облегчение!

«Хватит лизаться! Кое-кому не мешало бы помыться!»

Я перекатываюсь на спину, показывая, до чего рада ее выздоровлению.

«Ты вся в крови! А где человек-свинья?»

Везде.

«Как это – вез… Что ты натворила, сестренка?»

Ты была без сознания. Я сомневалась, что ты выживешь. Я вышла из себя. Взбесилась!

«Гляжу, ты накрошила мясца!»

Я…

«Не горюй, сестричка. Но, признаюсь, это… противно».

Противно?

«Кошки так не поступают. Мы убиваем, чтобы есть, а не ради убийства. Ты повела себя неправильно. Кстати, если уж на то пошло, тебе пора принять первоначальный вид».

Нет!

«Полюбуйся, что ты наделала. Это знак. Ты убила, как человек с клыками и когтями. Значит, пора».

Не хочу. Хочу остаться здесь. С тобой.

«Я никуда не денусь. Я твоя сестра, твоя оори».

Останемся в лесу. Здесь так хорошо! Есть, спать, играть – что еще нужно?

«Нет, это не все, ты сама отлично знаешь».

Не желаю слушать!

«У тебя нет выбора».

Не сейчас. Пожалуйста! Давай еще побегаем. Глаза бы мои не глядели на этот труп! Хочу бегать.

«Послушай, сестра…»

В этот раз впереди бегу я. Мне кажется, что, быстро перебирая лапами, можно убежать от неприятных мыслей. Сия не отстает. Чувствую, ей за меня тревожно.

Мы бесцельно носимся по лесу. Скакать и съезжать с горок – само по себе наслаждение. Моя сестра быстро увлекается игрой и тоже забывает о серьезности. Мы лазаем по деревьям, прыгаем с ветки на ветку, спускаемся – и снова устраиваем бег наперегонки.

Время теряет смысл. Удовольствие быть вместе здесь и сейчас – это все, что нам важно.

Важна только игра.

Наши забавы прерывает странная птица – сова-сипуха, севшая на камень. Такая самоуверенная, что грех ее не поймать. Она поступила вопреки своим привычкам и вздумала летать в дневное время!

Я пытаюсь к ней подкрасться. Дело не в голоде, а просто в желании поохотиться. Охота – самое веселое занятие. Сия остается неподвижной, это должно меня образумить. Но я слишком увлечена своей забавой.

Три метра.

Два…

Я уже готова к прыжку, когда происходит нечто странное. Сова мутнеет, и внезапно я вижу вместо нее сидящую на камне женщину.

Белую женщину в белом.

Я приросла к земле, окаменев от удивления.

Она смотрит на меня.

На меня, пантеру с бледно-желтой пятнистой шкурой.

Мы с моей сестрой-близнецом пятимся.

Она все поняла раньше меня.

«Так я и знала!»

Вот и предостерегла бы, рычу я, отступая вместе с ней.

«Ты была невменяемой. Тебя интересовало только веселье».

Женщина встает, и на освободившийся камень опускаются три другие птицы: орел, баклан и ворон, все три белые, как снег. Орел и баклан тут же преображаются в женщину с орлиным профилем и в долговязого мужчину.

Ворон остается вороном. Может, это Карасу?

Троица двуногих молча разглядывают пару пантер – нас с Сией. Они взрослые, гораздо старше Жоло, лет тридцати – сорока. На них одинаковая обтягивающая одежда, волосы длинные – у женщины заплетены в косы, у мужчины свисают, как густое оперение.

Молчание нарушает мужчина-баклан:

– Которая?

– Та, что вся в крови.

– Я согласна с Седной, – подает голос женщина-орлица. – Уважающая себя кошка не допустила бы такой неопрятности.