боль, обретение и потеря, злословие и почёт, похвала и обвинения. Пробуждённые неподвластны этим внешним вещам. Всё это исчезает так же быстро, как возникает. Если другие выступают против вас, не гневайтесь, ведь это препятствует вашей собственной внутренней свободе. Научитесь терпеливо сносить их грубые слова, пока они не стихнут». Будда произнёс эти слова, когда на его монахов обрушились ложные обвинения со стороны завистливых местных жрецов. Их трудности были ничуть не легче наших, и совет Будды остаётся актуальным и по сей день. Однако мы должны использовать это учение, как и все остальные учения, мудро. Мы не должны намеренно становиться мишенью грубых слов или думать, что не можем дать отпор или уйти, если это будет наилучшим решением.

Шэннон, посвятившая свою жизнь защите окружающей среды, обратилась к буддийской практике, чтобы справиться со стрессом. Она боролась за прекращение загрязнения беднейших городских районов Америки и беднейших уголков мира. Она ненавидела тех, кто стоял у руля и эксплуатировал бедняков. Однако к тридцати шести годам у Шэннон иссякли силы. Она старалась всегда быть сильной. Из её рассказа я узнал и то, что в её семье тоже был раздор: она боролась со своим отцом и братом за деньги семьи. Даже начав заниматься йогой, она выбрала требовательного учителя в стиле Айенгара, заставлявшего её принимать позы, которые испытывали пределы возможностей её тела.

В ходе первых сессий медитации Шэннон приходилось просто чувствовать свои стресс, одержимость и вину. Постепенно она признала весь груз своей семейной истории, наследие бабушек и дедушек, погибших в Холокосте, и трудности, которые преодолел её отец-иммигрант, заработавший большие деньги. Мало-помалу она давала место собственным чувствам. Она научилась кланяться им, сознательно вдыхать их и удерживать их, создавать пространство. Благодаря вниманию Шэннон напряжение в её теле сменилось гневом, горем и слезами. Она увидела череду картин конфликтов и травм, начинавшихся в её ранней жизни и заканчивавшихся предательством, которое совершала наша культура по отношению к окружающей среде. С помощью практики сострадания ей удалось постепенно освободиться от этих конфликтов и травм. Переживание напряжения в её теле стало больше напоминать оживлённость, чем проблему. Её внимательность привнесла новое ощущение пространства и лёгкости. Однако вместе с этим росли и её страхи. Прежде Шэннон была сильной активисткой, но теперь она чувствовала себя уязвимой, слабой. Уязвимость пугала её.

Я попросил Шэннон закрыть глаза и позволить страху и уязвимости быть принятыми с добротой. Чувства сместились к неприятной пустоте, которую Шэннон называла нехваткой, отсутствием поддержки или опоры. Плотность её мира растворялась. «Не борись с этим, — предложил я, — позволь этому раскрыться ещё больше». Начав допускать отсутствие опоры, она заметила, что её тело стало меняться. На её лице выразилось удивление. «Я чувствую, что моё тело расширилось. Мне кажется, что я просто огромная». Я призвал её просто оставаться внимательной к тому, что разворачивается внутри. Она рассказала, что её тело больше не сидит на земле. Она стала самой землёй. Будучи землёй, она стала плотной, могучей, сильной, непоколебимой. Она ощущала полноту, сопровождавшуюся глубокой удовлетворённостью. Теперь её ум и тело были спокойными и просторными, но не слабыми. Она была устойчивой и сильной. Я предложил ей побыть с этим осознанием.

Шэннон оглядела с этой позиции годы борьбы в личной и политической сферах её жизни и рассмеялась. «Я выбрала не тот способ быть сильной. Чтобы быть сильной, я всё время пыталась бороться. Я не осознавала, что сила — это часть меня, часть жизни». Она почувствовала, насколько иначе сможет теперь подходить к своим конфликтам и трудностям. Она могла быть сильной не благодаря борьбе, но благодаря непоколебимой устойчивости твёрдого контакта с землёй.

Истинная сила и меч мудрости

Аджан Чаа называл практику непротивления «прекращением войны». Он подчёркивал, что мы постоянно ведём войну с миром, боремся и отважно сражаемся с тем, что неверно, что слишком длинно или слишком коротко, слишком быстро или слишком медленно. «Почему бы не выйти из противостояния?» — спрашивал он, предлагая нам покоиться в сердце непротивления.

Противоположность агрессии — это не пассивность, а истинная сила. Когда мы утрачиваем чувство своего изначального благородства, мы начинаем ошибочно верить в свой страх и слабость. Мы пытаемся быть сильными при помощи ненависти и агрессии. Освобождаясь от агрессии, мы обнаруживаем истинную силу, естественное бесстрашие, смелость посмотреть в лицо своим горестям и страхам и ответить без ненависти. Мартин Лютер Кинг-младший называл эту непоколебимую энергию «силой души». В Древней Греции гнев причисляли к благородным эмоциям. Гнев отстаивал то, что правильно, высказывался против несправедливости. Непротивление поддерживает эту отвагу с любящим сердцем. Махатма Ганди признавал: «Ненасилие требует большей отваги, чем насилие».

Истинная сила встречает уязвимость жизни с заботой и смелостью. Истинная сила знает, что в мире есть две стороны могущества. Первая — это те, кто не боится убивать. Вторая — это те, кто не боится любить. Даже в ситуациях огромной опасности великая сила выбирает любовь. Мартин Лютер Кинг демонстрировал силу своей любви даже в самые мрачные минуты, когда говорил: «Мы встретим страдания силой души». Истинная сила — это то, что необходимо ирландским католикам и протестантам, палестинцам и израильтянам, чтобы разорвать цикл насилия. Им потребуется храбрость, чтобы по-настоящему почувствовать вес страданий друг друга, чтобы уважать страх уничтожения и потери земли, культуры и достоинства на другой стороне. Однако до тех пор, пока их боль и страх не будут приняты с мудростью, цикл ненависти будет продолжаться.

Истинная сила также несёт с собой ясность, подобно мечу, отсекающему иллюзии. Это называется различающей мудростью. Когда мы свободны от тисков обвинений и борьбы, мы можем увидеть вещи такими, какие они есть. Уильям Батлер Йейтс сказал: «Мы можем сделать наши умы настолько похожими на неподвижную воду, что существа будут собираться вокруг нас, чтобы увидеть… собственные отражения, и так прожить момент более ясной и, возможно, даже более яростной жизни благодаря нашему спокойствию». Когда это необходимо, мы можем быть яростными и сильными, орудуя мечом ясности. Освободившись от гнева, мы можем бесстрашно провозглашать истину. В то же время мы свободны от враждебности, так что наши действия выражают заботу о всеобщем благополучии.

Мы, ученики, любили наблюдать за тем, как Аджан Чаа орудует своим мечом мудрости. Он сидел с посетителями и сострадательно наставлял их. Однако поскольку ему ничего не было от них нужно, он также свободно говорил им правду. Однажды богатый и тщеславный торговец спросил Аджана Чаа, должен ли он пожертвовать деньги лесному монастырю или достаточно будет продолжать делать пожертвования больницам и благотворительным фондам, которые уже