Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На углу Акитада спешился и привязал лошадь к голой иве. Дрожа на холодном ветру, он прислушивался и ждал, когда к нему присоединится Тора.
— Вы кого-нибудь видели? — шепотом спросил тот.
Акитада покачал головой.
— Тсс!.. Тихо!
Ветер гнал опавшую листву, шумел в кронах деревьев. Где-то вдалеке ухала сова.
— По-моему, я слышал голоса, — сказал Акитада. — Пошли. Попробуем пробраться внутрь. Главные ворота наверняка заколочены. Только тихо!
Тора еще крепче вцепился в свою палку.
— Только бы мне поскорее добраться до этих подонков!
Они пересекли улицу и двинулись вдоль стены, надеясь отыскать пробоину в каменной кладке. Из-за стены донесся странный шипящий звук, заставивший их замереть. Потом все стихло, и они уже собирались двинуться дальше, когда вдруг услышали приглушенные ругательства и треск ломающихся кустов. Вдалеке прозвучал командный мужской голос, и шорох в кустах стих.
— Они там! — шепнул Тора.
Акитада кивнул.
— По-моему, только ищут. Возможно, мы вовремя.
Они продолжали обследовать стену, но та, как назло, была в отличном состоянии — даже ногу не на что поставить, чтобы вскарабкаться; к тому же Акитада не имел ни малейшего желания еще раз подставлять Торе свои плечи. Сейчас он не выдержал бы и ребенка, не то что крепкого молодого парня.
— Давай-ка попробуем через главный вход, — предложил он.
В этот момент безмятежную тишину прорезал пронзительный женский крик.
— Они добрались до девушек! — крикнул Тора, беспомощно поглядывая на стену.
— Это кричала Аяко! — Акитада уже сломя голову несся к сторожке.
Ее воротца были распахнуты настежь. Они вбежали во двор — пустынный, тихий и зловещий. Справа высилась пагода, крыльями раскинув широкие карнизы; слева приютилась какая-то гробница, а прямо перед ними возвышался главный храм, который они видели с дороги. Его раскрытые двери, черневшие пустотой, напоминали разверстую пасть смерти.
— Крик был на заднем дворе! — на бегу бросил Акитада. — Давай через храм. Так быстрее.
Они взбежали по ступенькам — печати сломаны, дверь нараспашку. С улицы проникал слабый свет. У входа, справа, стояла будочка церковного служки, принимавшего подношения у паломников и продававшего благовония и свечи. Впереди чернел молельный зал. Они остановились и прислушались — никаких звуков.
— Пошли! Они, видимо, на заднем дворе, — сказал Акитада.
— Да разве мы что увидим без фонаря? — возразил Тора. — Я поищу вон в той будке.
— Не надо. И времени нет, и свет нас выдаст.
Они осторожно ступали по темному залу, выставив вперед руки. Вдруг что-то с грохотом упало.
— Что это? — спросил Акитада.
— Ногой зацепился за что-то и уронил пачку.
Было слышно, как Тора шарит руками по полу.
— Да черт с ней!
Тора бросил поиски и догнал Акитаду. Когда тот уже коснулся руками задней стены. Тора вдруг выругался, послышался гулкий удар, после чего воцарилась тишина.
— Ну а теперь-то что?!
Ответа не последовало, только приближающийся шорох. Акитада безрассудно двинулся на этот звук. Вдруг кто-то вцепился в его колени мертвой хваткой, резко дернул, и Акитада упал плашмя, в последний миг пригнув голову, чтобы не удариться об пол затылком.
Нападавший навалился на него всем телом, хватая за руки и пытаясь добраться до горла. Это был стандартный борцовский прием. И хотя Акитада вряд ли мог выдержать схватку с матерым головорезом, борцовские навыки пришли на выручку. Он защищался инстинктивно, но противник, хоть и худой, боролся отчаянно и двигался проворнее. Они беззвучно катались по дощатому полу.
К счастью, сопернику тоже мешала темнота. Благодаря этому Акитада успевал уворачиваться и в конце концов умудрился нанести увесистый удар ногой. Противник с глухим звуком врезался в столб и затих. Стоя на коленях, Акитада позвал Тору. Ответа не последовало. Он проверил, на месте ли поверженный враг, и пошарил вокруг руками в поисках Горы. Наконец он нашел его и принялся трясти. Тот застонал, сел и, не разобравшись, со всей силы лягнул Акитаду, так что тот отлетел и ударился в стену.
— Фух!.. Да это ж я!
— Что-о?! — прохрипел в ответ Тора. — Ох, ну простите! Кто-то схватил меня за ногу! — пришел он в ярость. — Где эти ублюдки? Я оторву им башку и размажу по стенам!
Несмотря на опасность, Акитаду пробрал смех.
— Да успокойся ты, — сказал он, потирая больное плечо. — Тут и был-то всего один. Он и со мной пытался проделать такую же штуку, но мне повезло, и я его отключил. Значит, снаружи осталось всего четверо. Только этого надо связать и заткнуть ему рот. Дай-ка мне свой пояс.
Но, пошарив в темноте там, где лежал поверженный враг, они обнаружили, что тот исчез. Поискав вокруг еще немного, Акитада сжал Торе плечо. Они прислушались. Тихий шорох удалялся в направлении главного входа. Напрягая зрение, Акитада разглядел на фоне дверного проема движущуюся тень и бросился на нее сзади. Обхватив противника обеими руками, он повалил его наземь.
Но раздавшийся крик боли принадлежал женщине, да и руки Акитады, державшие хрупкое тело, тоже чувствовали это. Он скатился в сторону и тут же понял: Аяко!
Он уже хотел окликнуть ее по имени, радуясь, что нашел живой и здоровой, уже протянул руки, чтобы обнять, как вдруг какой-то тяжелый предмет обрушился ему на голову. Темнота вспыхнула ярким светом, и все померкло.
Тора, услышав крик Аяко и падение Акитады, бросился на помощь и вступил в схватку с кем-то очень большим и сильным. Ругаясь последними словами, он уже занес кулак, чтобы пригвоздить к земле нового врага, как вдруг услышал голос Хидэсато:
— Тора! Это ты?
— Хидэсато! — опешил тот. — Что ты здесь делаешь?
— Я пошел за вами следом. И правильно сделал. Я подумал, что какой-то ублюдок, схватил Аяко. Аяко! Где ты? Вот чертова темень! Разве можно тут что-нибудь, разглядеть?
Тора чиркнул кремнем. В коротенькой вспышке света он увидел Хидэсато с длинной бамбуковой палкой в руке и Аяко, склонившуюся над распростертым телом Акитады.
Дурак! — прошипела Аяко. — Ты же ударил Акитаду! Может, даже убил!
Тора ощупью пробрался к выходу и вскоре вернулся с мерцающим фонарем.
— Ну как он там? Плохо?
— Дышит. — Аяко подняла с пола окровавленную руку Акитады.
— А где Отоми? — спросил Тора.
— Я ее спрятала. Смотри, сколько крови!
Тора опустился на колени и принялся рвать на полоски рубашку.
— Не надо было ему сюда идти, — вздохнул он, глядя на бледное лицо Акитады.