– Что вы собираетесь делать?

– Мириться, – нахально заявил Анри. – Извините, Шанталь, но вы пришли сами, и я честно пытался удержаться от соблазна какое-то время.

И это были последние слова, которые он сказал перед тем, как меня поцеловал, а у меня не хватило ни сил, ни желания противостоять. Да и зачем? Сколько их, этих поцелуев, осталось до того дня, как Анри решит, что я свою роль уже отыграла? Или до того дня, когда нам с Бернаром удастся сорвать личину добропорядочности с главы герцогской безопасности? Совсем мало, если они вообще будут.

Но сейчас думать об этом не хотелось, да и не только об этом. Хотелось целоваться вот так, страстно, забыв обо всем, не беспокоясь о приличиях и об опасности. Пожалуй, мысль, что целуюсь я с врагом, не отрезвляла, напротив, сильнее туманила голову, будоражила кровь и разжигала азарт. Пусть я не знаю правил игры, но я страстно хочу выиграть.

Стук в дверь прозвучал как гром с ясного неба. Я отпрыгнула от Анри и попыталась прийти в себя. Сумасшествие какое-то. Знаю, что он меня лишь использует, и ничего не могу с этим поделать. Может, это как раз влияние дивана, о котором меня предупреждал Бернар? Я оправила платье, которое волшебным образом начало сползать, и сделала вид, что ничего такого не было.

– Войдите, – недовольно сказал Анри.

Секретарша вкатила сервировочный столик, и я поняла, что нужно отсюда бежать, пока открыта дверь и голова хоть немного соображает.

– Анри, пожалуй, я пойду, не буду вас больше отвлекать, – торопливо заговорила я, подхватила папку и, осторожно обходя жениха по дуге, направилась к двери. – У вас работа, а из-за меня вы не сделаете что-то важное. До свидания.

И выскочила за дверь, не став слушать, что он там говорит. Я бы и уши заткнула, чтобы ни словечка не услышать и не найти предлога остаться. Нет, правильно говорили монахини: мужчины – коварные создания, которым мы мало что можем противопоставить.

Работу Анри я покинула быстро, простучав каблучками по лестнице с такой скоростью, что это смело можно назвать телепортацией. Перед выходом чуть задержалась, пытаясь показаться как можно более независимой.

– Инорита, – доверительно склонился ко мне охранник, – у вас помада размазалась. Поправьте, прежде чем на улицу выходить.

И подсунул зеркальце, в котором я долго ничего не могла разглядеть на своем разом вспыхнувшем лице. И не потому, что ничего не было видно, а потому что не могла заставить себя всмотреться. Понимающие улыбки охраны спокойствия не добавляли. К слову, помада не так уж сильно размазалась, поскольку размазываться там было нечему: так, небольшое пятнышко справа осталось. Все остальное, полагаю, переместилось на Анри. Но ему пусть секретарша подсказывает. Сами губы, яркие и немного припухшие, привлекали к себе внимания много больше. Да уж, не понять, чем мы занимались в кабинете Анри, мог только абсолютно слепой инор, а таких здесь не держали.

– Спасибо, – нашла я в себе силы выдавить.

– Не за что, – усмехнулся маг. – Как вы быстро переговорили с женихом. Но, видно, содержательно.

Не знаю, на что он намекал: на размазавшуюся помаду или на папку, которую я зажала под мышкой, пока себя рассматривала, но его слова смутили меня еще сильнее. К тому же мне послышался голос Анри. Так что я торопливо стерла носовым платочком следы преступления, попрощалась и выскочила на улицу: второго разговора с женихом за сегодня я не переживу, даже если вдруг ему придет в голову показать тот самый сейф для особо ценных предметов. Тем более я сильно сомневалась, что искомый кристалл в нем.

Успокоилась я лишь в кондитерской, и то только потому, что у меня оказалось достаточно времени: Бернара не было, зато был чай с мятой и мелиссой, на второй чашке которого я нашла в себе силы украдкой мазнуть по губам помадой, чтобы убрать наконец поцелуй Анри, казалось, навечно запечатлевшийся на моих губах. Я его чувствовала, хотя времени прошло уже столько, что и забыть можно.

– Как успехи? – Довольная «инора Маруа» плюхнулась на стул, словно «ей» было лет пять и росла «она» не в герцогском дворце, а в трущобах. – Счастьем после встречи с женихом от вас не веет, следовательно, сейф открыть не получилось.

– Получилось, – неохотно ответила я. – Но кристалла там нет.

– Точно нет? Может, времени осмотреть не хватило?

– Там одни бумаги. Ни камней, ни артефактов, ничего. Зато Анри отдал папку с заявлениями на папу.

– Думаете, там все? – с сомнением спросил Бернар. – Не похож Эгре на того, кто не подстрахуется.

– Может, и все. Сами понимаете, наделать новых ему не составит труда. – Я вздохнула. Верить в это не хотелось, но факты – упрямая вещь: человек, пошедший на подлог однажды, сделает это и второй раз. – Анри говорил, на его работе есть сейф, где хранятся особо ценные вещи и артефакты.

– Еще один?

– Общий. Может, в нем?

– В нем точно нет, – уверенно сказал Бернар. – Хранить такое в месте, где посторонний может случайно наткнуться? Эгре не идиот, в самом деле.

– Но Анри сказал, там защита лучше.

Я сама не верила в то, что говорю, но хотела отбросить свои подозрения.

– Нет, это слишком опасно. Значит, или у него есть еще один личный сейф, о котором мы не знаем, или кристалл он носит при себе. Тогда достаточно его хорошенько ощупать, и мы найдем нужное.

«Компаньонка» посмотрела с гордостью, у меня же идея маркиза восторга не вызывала, поскольку я поняла, что ощупывание Анри опять перекладывается на мои хрупкие девичьи плечи.

– И как вы собираетесь его ощупывать? – едко спросила я. – Притворитесь, что чувства Клодетт вспыхнули с новой силой и требуют выхода? Или воспользуетесь самым древним методом убеждения – дубиной по голове?

– Вариант с дубиной мне нравится, но трудно правильно рассчитать силу удара, – с явным сожалением сказал Бернар. – Усыпить тоже не получится – на это среагируют артефакты Эгре.

– То есть берете на вооружение мое первое предложение?

«Инора Маруа» скривилась, словно попробовала чего-то очень кислого и противного.

– Шанталь, я понимаю, что и без этого я ваш должник до конца жизни, – проникновенно сказал он. – Но я не смогу достоверно изобразить вспыхнувшую страсть. И что еще хуже: сомневаюсь, что, добравшись до Эгре, начну ощупывать, а не душить.

Он сделал выразительную паузу, но я не торопилась идти ему навстречу. Да, мой жених – преступник, но все равно мое поведение выглядело не слишком порядочным, пусть его конечной целью и было восстановление справедливости. Все же когда тебе выказывают доверие, а ты этим пользуешься в собственных целях, это не слишком красиво.

– Шанталь, сделайте это ради меня, – выдавил из себя Бернар. – У вас получится более естественно, и у Эгре не возникнет подозрений.

– Не возникнет подозрений, если я начну его обыскивать с ног до головы? Не думаю.