– Ну что ж, тогда за дело, – негромко сказал человек в темноту. – Если оно окажется нам с тобой по плечу…

– Теперь все зависит от тебя одного… ты знаешь Ратму… ищи, ищи его след… к себе его призывай. Мне большего, чем уже сделал, не осилить… столько всякого происходит, что…

Спрашивать, какими еще делами занят дракон, Мендельн при всем своем любопытстве не осмелился. Вместо этого он, призвав на помощь узы, связующие их с Ратмой, наставника с учеником, взялся за поиски Древнего, начал мысленно звать Ратму к себе да нащупывать след заблудшей души, водя вокруг острием костяного кинжала.

Следить за ходом времени в этих краях оказалось задачей нелегкой. Казалось, Мендельн ищет Ратму целую жизнь… ищет, но ничего не находит.

И вдруг…

– Мендельн…

Оклик звучал негромко… едва-едва слышно. В который уж раз обыскав все вокруг, Мендельн вновь ничего не нашел. Тыча кинжалом во все мыслимые стороны, он снова и снова безмолвно звал Древнего, но все напрасно.

– Мендельн…

Вот! Есть! Младший из сыновей Диомеда направил кинжал туда, откуда донесся зов. Да, нечто схожее с Ратмой он чувствовал, но победу праздновать не спешил.

Тут его снова окликнули – на сей раз чуточку громче.

– Мендельн! Где…

– Нашел! – едва не взревел он, обращаясь к Траг’Улу.

– Пусти в ход силу, тяни его ближе. Скорее! Они заподозрили обман!

Кто таковы эти «они», Ульдиссианов брат спрашивать побоялся. Сделав вид, будто не расслышал последних слов, он предпочел последовать совету дракона касательно Ратмы.

Как можно крепче стиснув кинжал в ладонях, Мендельн вспомнил все, чему был учен, и принялся звать Ратму к себе. Кинжал вспыхнул ярче, отчего в пустоте сделалось немного уютнее.

– Ратма, – мысленно звал Мендельн. – Ратма…

Вскоре младший из Диомедовых сыновей почувствовал: кто-то к нему приближается. Разглядеть чего-либо он не мог, но был уверен, что приближающийся привлечен его чарами… и сходство с Древним чувствовалось в нем все явственнее.

И вот в пустоте появилась сфера – матовая, словно покрытая изморозью. Несомненно, это и есть волшебная темница Ратмы…

Но тут Мендельн почувствовал еще кое-что. Да, нечто общее с Ратмой приближавшаяся сфера, определенно, имела… однако теперь от нее веяло чем-то еще.

Чем-то зловещим… и в то же время знакомым.

Нацелив острие кинжала прямо на сферу, Мендельн слегка изменил сотворенные чары.

Слой «изморози» испарился, исчез без следа, и взору его предстало искаженное злобой лицо Лилит.

– Мендельн!

Выражение лица демонессы вмиг изменилось, звериный оскал уступил место обольстительной улыбке. Весь облик ее также сделался куда более человеческим. Теперь она снова напоминала Лилию, но кроме того – и Серентию, и всех прочих девиц, с коими Мендельн когда-либо водил знакомство… всех, кем он издали восхищался с отроческих лет.

– Мендельн… дорогой, милый… спаситель мой…

Кровь застучала в висках. Да, Мендельн сразу же понял, что причиной тому не только ее неземная краса, но и волшебство, однако с ходу отвергнуть ее оказалось делом нелегким. Беспомощная, Лилит всецело зависела от него, от его могущества. Для него она сделает все, что угодно, сделается кем угодно, стоит ему лишь пожелать. Да, сделается, причем охотно – это Ульдиссианов брат видел в ее дивных глазах. Взгляд их манил, обещал, влек к себе…

Лилит подняла руку, потянулась к нему, и Мендельн, в свою очередь протянул руку к ней…

Кинжал вспыхнул, засиял, словно бы сам по себе. В его ослепительном свете Мендельн снова увидел демонессу в истинном облике.

– Ну нет, – выдохнул он, охваченный отвращением к собственной слабости, – хватит с меня твоих фокусов, ведьма!

Стоило ему произнести заклинание, и сфера стрелой помчалась назад, в темноту. Исполненный ярости пополам с безысходностью, визг демонессы леденил в жилах кровь. Уносясь в бездну, Лилит то звала Мендельна, то проклинала его.

Но вот вопли искусительницы стихли.

До глубины души потрясенный этакой встречей (ведь он-то был твердо уверен, будто Лилит мертва), Мендельн едва не потребовал, чтобы Траг’Ул немедля вернул его в родной мир. Однако, исполнившись решимости так и сделать, он снова почувствовал где-то поблизости Ратму.

Ощущение оказалось слабеньким, точно мерцание искорки, угасающей на ветру, но, несмотря на все колебания, отринуть последнюю надежду младший из Диомедовых сыновей не рискнул. Вновь сотворив нужные чары, он указал в сторону новой находки кинжалом и потянул ее к себе.

Миг – и вот в темноте показалась еще одна сфера, подобно первой, покрытая чем-то странным, наподобие инея. Держась настороже, Мендельн избавил ее от матового покрова.

По счастью, все его опасения оказались напрасны. Перед ним парил в воздухе усталый, но весьма благодарный спасителю Ратма.

– Нашел, нашел! – крикнул Мендельн Траг’Улу.

– Да… вижу.

И тут Мендельна со страшной скоростью понесло куда-то сквозь пустоту. Ошеломленному внезапностью происшедшего, ему, однако ж, хватило самообладания не упустить, увлечь за собою Ратму.

Голова закружилась, в глазах расплылось… и младший из Диомедовых сыновей приземлился на нечто твердое.

Над головой, в вышине, мерцали огоньки звезд – звезд, составлявших тело дракона.

Как бы ни радовало глаз сие зрелище, раздавшийся справа голос обрадовал Ульдиссианова брата куда сильнее.

– Ты, Мендельн… просто не представляешь себе… как рисковал… и как я тебе благодарен, – едва переводя дух, сказал сын Инария.

– Это все Траг’Ул. Это он сумел меня туда переправить, – возразил Ульдиссианов брат, повернувшись к Древнему. – Это он сумел выяснить, куда ты был изгнан.

Ратма кивнул.

– Ему я благодарен тоже, но и твоей помощи не стоит преуменьшать. Столь колоссальный риск… ты ведь с легкостью мог сгинуть там навсегда, – сказал Древний, покачав головой. – Навек в одиночестве, среди бескрайней пустоты… худшей участи я и представить себе не могу. Даже смерть не настолько страшна.

Слушая Ратму, Мендельн пристально вглядывался в его лицо. Знает ли он, что случилось перед самым его спасением? Нет, судя по всему, о появлении своей кровожадной мамаши, надо думать, извлеченной из бездны чарами Мендельна благодаря плотской общности с Ратмой, отпрыск Лилит даже не подозревал.

Лилит жива… но, как верно заметил Ратма, участь ее куда хуже смерти, и изменить ее демонесса не в силах. В конце концов, если б не Мендельн с драконом, то и у Ратмы не осталось бы ни малейших надежд.

Вот кстати: а отчего Траг’Ул по сию пору молчит? Ведь их успех наверняка достоин хоть малой толики торжества!