– Возможно, у него и пары минут не окажется, – заметил Ульдиссиан. – Ангелы могут прийти еще раньше.

Ратма помрачнел пуще прежнего.

– Ты даже не подозреваешь, насколько прав. Какое-то время Траг сбивал их с пути, но с этим покончено. Теперь путь в Санктуарий известен им досконально. Время для них течет по-иному, но я бы сказал, что до их появления у нас всего день или два.

Остальные – даже Мендельн – в ужасе вытаращили глаза. Сам Ульдиссиан тоже невольно разинул рот.

– Так мало? Я думал: может, неделя…

– Неделя была бы для нас сущим подарком судьбы.

– Будь проклят этот Инарий! Послушай он тебя – глядишь, у нас бы и появилась хоть какая-нибудь надежда устоять против ангелов.

На это Ратма не сказал ничего. Оглядев остальных, Ульдиссиан упрямо стиснул зубы.

– Нашим об этом – ни слова! Если уж погибать, так погибнем в сражении! А коль сумеем Инария одолеть, тогда и обо всем остальном поразмыслим, так что об ангелах пока молчок. Договорились?

Разногласий его решение не породило. Вернувшись к эдиремам, все четверо двинулись дальше.

До Собора Ульдиссиан надеялся добраться в тот же день, но, как выяснилось, здорово переоценил возможности эдиремов. С наступлением сумерек его воинство едва достигло границы лугов. Да, Диомедов сын понимал, что, продолжив поход, сыграет Инарию на руку, однако и с ощущением, будто привал тоже окажется на руку ангелу, ничего поделать не мог.

– Ночью он не нападет, – наконец успокоил его Ратма. – Отцу угодно, чтоб истребление эдиремов – особенно победу над тобой – увидела вся его паства. Нет, сколь бы глупым нам сие ни казалось, он будет дожидаться рассвета.

– Эх, если бы нам удалось дойти до Собора за ночь и сохранить достаточно сил для схватки…

Древний окинул взглядом окутанные мраком ночи луга.

– Не могу объяснить, отчего, но чувствую: попробуешь – пожалеешь. Там, впереди, что-то есть… и разбираться с этим лучше при свете солнца.

Нахмурив лоб, Ульдиссиан тоже устремил взгляд вперед. Теперь, предупрежденный Ратмой, он тоже приметил в видимой безмятежности пастбищ нечто тревожное. Да, с виду все обстояло самым невинным образом. Буро-зеленые волны высоких трав чуть колыхались под ночным ветерком. Тишину нарушали лишь звон комаров да голоса ночных птиц. Казалось бы, на опасность не намекает ничто…

Однако сын Диомеда нутром чуял: Ратма не ошибается.

Эдиремы разбили лагерь у самой опушки джунглей. Понимая, насколько заманчиво выглядят просторы лугов, Ульдиссиан настрого наказал всем, даже караульным: за опушку – ни шагу.

Вот только один ослушник все-таки обнаружился. Ульдиссиан ожидал, что, едва большинство эдиремов улягутся спать, к нему присоединится Ахилий, но время шло, а охотник не появлялся. Наконец сын Диомеда, кажется, понял, что с ним стряслось.

– Ахилий ведь там, верно? – спросил он Ратму.

– Ты его знаешь лучше, чем я.

– Нащупать его можешь?

– Нет. А ты? – спросил Древний, взглянув на Мендельна.

Ульдиссианов брат поднял кинжал и указал им в сторону лугов. Неяркое мерцание клинка ничуть не изменилось.

– Похоже… похоже, какой-то след чувствуется… однако с уверенностью сказать ничего не могу. А впрочем, – добавил Мендельн, опуская кинжал, – это ведь вполне в его духе.

Серентия заметно встревожилась.

– Тогда нам туда, к нему бежать надо! Если там вправду опасность, он мог…

От слова «погибнуть» она воздержалась, так как Ахилий и без того был мертв, однако ее тревогу прекрасно поняли все. Ступив ногой туда, где, на его взгляд, пролегала истинная граница меж джунглями и лугами, Ульдиссиан сосредоточился, как только мог.

– Да, он там. Где именно, не пойму, но там, это точно, – сказал он, борясь с желанием пуститься следом за другом. – В разведку, надо думать, отправился.

Тут даже на лице Ратмы отразилось некоторое удивление.

– Разумно ли это с его стороны?

– Это ж Ахилий, – ответил Ульдиссиан. – Он – сам себе голова… да и следопыт очень умелый.

Кивнув, сын Инария вместе с Мендельном двинулся прочь, от греха подальше, так что с Серентией Ульдиссиану, хочешь не хочешь, пришлось разбираться одному.

– Что ему взбрело в голову?! – выпалила Кирова дочь. – Ульдиссиан, нельзя же позволять ему так рисковать! Я знаю, отчего это все. Он думает, раз уж сам мертв, а я – нет, то и отношения наши дальше продолжаться не могут!

– Может статься, Серри, все мы скоро будем мертвы. По-моему, Ахилий просто делает все возможное для спасения той, кого любит, и упрекать его в том не следовало бы.

Взорвавшись, Серентия забарабанила кулаками о его грудь.

– Я не о том, не о том! Зачем он от меня снова и снова уходит? Отчего сомневается в моей любви?

Кулаки ее засияли, окутались вырвавшейся на волю энергией. Если б не собственная защита, Ульдиссиан наверняка здорово бы пострадал, но нет: обоих вмиг окружило зеленое пламя, исходящее от него.

– Серри! Серри! Прекрати сейчас же!

Охваченная неудержимой дрожью, купеческая дочь негромко заплакала. Огонь вокруг ее кулаков угас. Видя это, Ульдиссиан развеял собственные чары…

Вернее сказать, попытался развеять их, однако зеленое пламя заупрямилось. Жар, окруживший обоих, продолжал набирать силу. Со лба Ульдиссиана заструился пот, Серентия ахнула, хватая ртом воздух.

Скрипнув зубами, Диомедов сын напряг волю и призвал собственный дар к повиновению.

На сей раз силы послушались. Пламя мигом угасло… вот только укрощение его стоило куда больших усилий, чем прежде.

Серентия шевельнулась в его руках, заставив вновь вспомнить о себе, и подняла взгляд. После внезапной вспышки лицо ее заметно осунулось.

– Я… прости, Ульдиссиан… я не хотела терять власть над собой… но…

– Ладно, ладно. Дело понятное.

Серентия утерла слезящиеся глаза.

– Я просто… просто вдруг испугалась, что на этот раз больше его не увижу.

Опасения ее были отнюдь не напрасны, но не мог же Ульдиссиан так ей и сказать!

– Увидишь, еще как увидишь. Я же Ахилия знаю: он, чтоб вернуться к тебе, выберется откуда угодно. Тебе и самой давно следовало бы это понять.

– Надеюсь… надеюсь, с ним там все будет в порядке, – пробормотала темноволосая девушка, отступив от Ульдиссиана. – Надеюсь, с ним там ничего не случится.

Еще раз окинув пристальным взглядом луга, Серентия молча двинулась прочь. Ульдиссиан не сводил с нее глаз, пока не убедился, что она попросту отправилась спать, а после вновь повернулся к лугам. Однако, как он ни старался, обнаружить, где именно находится Ахилий, не удавалось.