Засунув руку в карман, я схватил пальцами «жучок» и вытащил его наружу.

Когда я вернулась к столу, Гаррет сидел на том же месте, подперев руками подбородок, и наблюдал за толпой. Толпа тоже наблюдала за Гарретом. По крайней мере, несколько одобрительных взглядов скользнули в его сторону от проходящих мимо девушек. Рассердившись, я зашагала быстрее, хотя если парень и заметил интерес к себе, то не подал виду. Выражение его лица, хотя и настороженное и внимательное, не было слишком уж встревоженным, как тогда днем в торговом центре, когда он вглядывался толпу, словно боялся, что из нее выскочит ниндзя и набросится на него. Гаррет выглядел расслабленным, более непринужденным, чем обычно, хотя, когда я подошла ближе, на его лице появилось некоторое беспокойство, когда он посмотрел на меня. Однако в следующее мгновение оно исчезло, так что, возможно, мне просто померещилось.

По-видимому, сегодня мне много чего мерещилось. Признаков таинственного сталкера, наблюдающего за мной из толпы, не было. Все выглядело обычным, хотя с таким количеством людей, слоняющихся вокруг, было трудно что-либо заметить. Кроме того, если кто-то и наблюдал за мной, что они могли сделать при таком количестве свидетелей?

– Готов? – спросила я, подскочив к столу. Мой телефон лежал на салфетке там же, где я его оставила. Я взяла его и сунула в карман. Гаррет улыбнулся, поднялся на ноги с легкой грацией и бросил пустой стаканчик в мусорный бак.

– Показывай, куда идти. Я готов покорить огромную гусеницу, но только если ты готова.

Мимо прошла парочка с плюшевой гориллой под мышкой у парня, и я оживилась.

– О, погоди, новый план, – объявила я, и Гаррет изогнул бровь. – Пойдем потренируемся в ловкости.

– В ловкости?

Я указала на череду палаток с играми вдоль центральной дорожки.

– Лекси говорит, что все эти игры простое надувательство, – объяснила я, наблюдая за тем, как худощавый парень бросил баскетбольный мяч в крошечное оранжевое кольцо, и тот отскочил от его края, – и невозможно выиграть приз, даже если наберешь достаточно очков.

– Приз?

– Ага! Видишь, он, наверное, пытается выиграть для нее большого плюшевого пингвина? – я показала на худощавого парня, который теперь рылся у себя в карманах, пока темноволосая девушка с надеждой смотрела на него. – Но, похоже, тебе даются только три попытки, – пояснила я, когда парень протянул продавцу очередную купюру. – И надо платить больше, если ты хочешь больше попыток.

– Получается, я плачу им за то, чтобы сыграть в игру, в которую, скорее всего, проиграю, с целью выиграть приз, который мне даже не хочется?

– Похоже на то. – Теперь, когда я все обдумала, игры подобного рода и правда были похожи на надувательство. Кристин как-то хвасталась, что какой-то парень пытался выиграть для нее огромного пуделя и проиграл так сотню долларов. – Знаешь, да все это ерунда, – сказала я Гаррету. – Проехали. Я не хочу, чтобы ты просадил кучу денег, пытаясь что-нибудь выиграть. Пойдем лучше на колесо обозрения.

Я начала поворачиваться, но ладонь Гаррета сомкнулась на моей руке, останавливая меня. Удивленная, я оглянулась и увидела едва заметную самодовольную улыбку на его лице.

– Почему ты считаешь, что я проиграю? – спросил он, заставив меня удивленно моргнуть. – Мы же на свидании, верно? Если хочешь гигантскую мягкую игрушку, я тебе ее достану.

* * *

И Гаррет это сделал. Не думаю, что он не попал в цель хоть раз, хотя все мишени безустанно подпрыгивали на пластиковых волнах. Он даже сбил крошечных лягушек, за которых давали в три раза больше очков. Парнишка, сидевший в палатке, неохотно отдал Гаррету огромного розового медведя, который был самым большим призом из висевших на стене. Гаррет с веселым видом принял медведя, затем развернулся и протянул мне. Я усмехнулась и скрестила руки.

– Розовый тебе идет, Гаррет. Уверен, что не хочешь оставить мишку себе?

– Я играл ради тебя, – ответил он, улыбнувшись в ответ. – Забирай. Он твой.

– О, ну ладно. – Я заулыбалась, взяв огромную игрушку и прижав ее к себе. Мех медведя был шелковистым и немного пах сладкой ватой. – Но тогда я для тебя тоже что-нибудь выиграю.

– Договорились.

И я выиграла маленькую синюю собачку, когда, наконец, сбила мячиком для софтбола шесть подозрительно тяжелых кеглей. (Это было уже после набрасывания колечек, обручей и метания дротиков, что, по моему мнению, было наглым надувательством.) Учитывая количество моих попыток, я, наверное, могла бы купить эту глупую штуку целых три раза, но Гаррет взял приз так, будто бы он был сделан из чистого золота, и от его улыбки мне стало тепло на душе. Я снова почувствовала странное покалывание в затылке, но, никого не увидев в толпе после нескольких минут бесплодных поисков, решила, что не стану поддаваться на провокацию и нервничать. Пусть смотрит, кто бы это ни был. Я не делала ничего, за что мне должно было быть стыдно.

Наконец, когда солнце начало клониться к океану, мы сели рядом друг с другом на скамейку колеса обозрения и, мягко покачиваясь и наблюдая, как толпа становится все меньше и меньше, начали подниматься в воздух. Ветер был прохладным, и шум карнавала несколько утих, поскольку кабинка уносила нас все дальше от земли. Облака стали ближе, и я почувствовала, что могу дотянуться и коснуться одного из них. Мой дракон зашевелился и захлопал крыльями, недовольный тем, что находится под облаками, желая взлететь выше. Но сейчас я впервые оказалась так близко к небу со времен той тайной ночной вылазки, когда я летала с Кобальтом и чувствовала себя вполне довольной, пребывая там, где была.

Обняв медведя, я украдкой взглянула на Гаррета. Его лицо, обращенное к видневшемуся вдали океану, было встревоженным. Глаза парня стали отстраненными и темными.

Я моргнула и толкнула Гаррета плечом, чтобы привлечь его внимание.

– Ты в порядке? – тихо спросила я.

Нет, я не был в порядке.

Я кое-что понял, может быть, в тот момент, когда врезался в другие машинки, пытаясь защитить Эмбер, или когда выкладывался на полную, чтобы выиграть для нее того медведя, или, может быть, прямо сейчас, когда сидел здесь с ней бок о бок. Мне… нравилась эта девушка. Я хотел проводить с ней больше времени, она постоянно была у меня на уме, и сейчас единственное, чего я хотел, так это наклониться и поцеловать ее. И это, безусловно, стало катастрофой для миссии, но я ничего не мог с собой поделать. Где-то между тем днем на пляже, когда я встретил ее в первый раз, и той ночью на вечеринке, когда мы целовались, стоя в океане, она стала для меня чем-то большим, чем потенциальной целью. Совершенно необъяснимым образом Эмбер стала самым важным в моей жизни.

И это пугало меня.

Моя рука была в кармане, и я сжимал в пальцах «жучок», который так и не смог поместить в ее телефон. Явное доказательство того, что я проваливал свое задание, что я зашел слишком далеко.