балакает! — восхитился Василий; он уже уложил ящики в лодку и накрыл их брезентом. — «Представители 'Коллектива». Как учёный…

— А сам ворота открывает да ящики таскает, — заметил Денис, усаживаясь на нос лодки.

— Хватит. Чего вы? — осадил их Саблин. — Чего болтаете? — он боялся, что тут, в этом помещении, есть блок СПВ и все их разговоры кто-нибудь да услышит. И тут же через динамики обратился к лысому:

— А Савченко был представителем этого вашего «Коллектива»?

— Был, — отвечает здоровяк. — Но теперь-то его нет.

— Ну ясно, — заканчивает Саблин и начинает спускаться в лодку. — Ладно, удачи тебе.

— И ботинки купи, — замечает из лодки Ряжкин в СПВ. Конечно, лысый его не услышит. Но всё равно.

«Вот не может он без своих шуточек».

А здоровяк тут вдруг и окликает:

— Эй, казак!

Аким уже в лодке, он оборачивается к нему:

— Ну?

— Товар твой стоит денег серьёзных. Имей в виду.

— Он не мой, — замечает Саблин. — Я его только доставить должен.

— Теперь твой, — настаивает лысый. — Раньше, когда хозяин был жив, не всякий отважился бы на вас напасть, а теперь, когда Олега нет, теперь товар, считай, ничейный… Так что… Вы в Горки не ходите. Обойдите их, пока ночь. И никому не говорите, что везёте.

— Да мы даже и не знаем, что везём, — ответил Аким.

— Тогда продайте эти ящики нам, — предлагает лысый.

— Нет, я отвезу их хозяину, — твёрдо ответил прапорщик.

— Как знаешь, — закончил здоровяк и добавил: — Запомни, Юрасик даст за этот товар настоящую цену, без обмана.

Он отвернулся от казаков к пульту, и сразу мощный двигатель заурчал, заурчал, тяжёлый железный лист ворот вздрогнул, заскрипел и потянулся кверху. Аким завёл мотор, присел на банку у руля и малым ходом пошёл кормой вперёд, выбираясь из башни.

Глава 31

Они вышли в темноту на чёрную воду, и Саблин выставил передачу на холостой ход, мотора почти не было слышно, лодка застыла на воде, и какое-то течение едва-едва влекло её в сторону севера. А на юге горели огнями Мужи.

Ну и что делать? Рвануть на восток, к реке, в самую чащу? Протиснуться по темноте сквозь деревья до открытой воды, до реки, перейти её ночью или дождаться рассвета? Выскочить на свой восточный берег к «своим» болотам? А там уже… Или, может, двинуть в сторону Горок? Не останавливаться там, пройти мимо, проскользнуть по реке, по краюшку, по бережку на юг, на юг, в сторону казачьих станиц, где они будет чувствовать себя в относительной безопасности, и уже вдоль берега от станицы к станице дойти до Болотной. Можно даже вытащить ящики на берег и по Енисейскому тракту дней за пять доставить их домой на грузовике какого-нибудь казачьего полка. А лодку оставить? И потом за ней вернуться? Или доверить ящики Ряжкину, а с Денисом пойти по болоту на моторе? Оставить ящики на кого-то? Нет, к этому он готов не был. Вася человек, конечно, надёжный, но и он может заснуть в дороге, к примеру, отвлечься.

И тут именно радист отвлёк Акима от этих мыслей.

— А что этот босоногий про ящики говорил, что теперь нет у них хозяина; а как же Савченко?

— Так нам этот… тот, что наверху, сказал, что Савченко помер, — вместо Акима отвечал Денис.

— Как помер? — удивился радист.

— А вот так, — продолжал Калмыков, — говорит, два дня назад преставился, царствие ему небесное.

— Так вот почему лысый сказал, что ящики теперь бесхозные, — теперь в голосе Василия удивления ещё прибавилось.

И тут уже прапорщик вмешался:

— Ничего не бесхозные, и про Савченко ничего ещё не известно, может, врал нам этот… Врали оба… Может, выкупить хотели вещи Савченко, вот и брехали.

— До первой станицы дойдём, так нужно будет об том справиться, помер он или нет, — разумно предложил Ряжкин.

— Ну, это когда до станиц дойдём… — говорит Аким. — А сейчас-то что делать будем?

Ночь, воздух гудит от множества насекомых, рыба плещется, ловя их, едва слышно тарахтит мотор на холостых оборотах, огни поселения медленно плывут мимо, лодку тянет лёгкое течение, а в лодке — два ценных ящика и три казака. И казаки молчат. Думают.

— Ну так что? — Аким всё-таки хочет услышать от них хоть что-то. — Идём на свой берег сейчас, ждём рассвета или идём на юг по реке к берегу болота, к станицам?

— По реке долго, — замечает Денис, — пойдём против течения, до Обнинской два дня тащиться будем. И масла нам не хватит, я за две канистры доходил, но мой-то мотор твоему не чета, твоему и трёх мало будет. Либо тут придётся покупать, либо в Горки заходить — или остановимся рыбу ловить.

— Да ну… — произносит Ряжкин с сомнением, — ну какая рыба, этак мы две недели домой ехать будем.

— Тогда… нужно ещё топлива купить, — предлагает Денис. — Либо дождёмся утра и тут купим, либо идём в Горки, как раз к утру придём и купим там, а уже оттуда можем и на Ягельную пойти. Или на Радужную.

Нет, определённо все эти варианты Акиму не нравились, и тогда он сказал:

— Господа казаки, тут нам ждать нельзя, и в Горки заходить нельзя, уж больно мне тамошние люди не пришлись, опасный там люд, а здесь, мне думается, ещё похлеще будет, так что нужно уходить отсюда побыстрее. Уж не знаю я, что в этих ящиках, но, кажется, и вправду цены они немалой, и многим, кто про них узнает, захочется эти ящики себе прибрать. Лысый не зря их у нас выторговывал…

— Эх… Надо было хоть цену у него спросить, — задумчиво и с сожалением