каменном плацу, а перед ними стоял командир: краснокожий, мускулистый, покрытый уродливыми шрамами великан. Он что-то рыкнул, и строй демонов разделился надвое, после чего, повинуясь взмаху руки командира, демоны бросились друг на друга. Последовала короткая ожесточённая схватка, в которой полегла едва ли не половина солдат. Тяжело раненых добили, а те, кто остался на ногах, вновь встали в строй. Диллю стало не по себе: ну и порядки у них! Если они так относятся к своим товарищам, то что ожидает тех, кого демоны завоюют? Диллю вспомнился рассказ вампира: Орхам говорил, что его родной мир демоны превратили в пепелище. Недаром, видимо, демонам приписывают непомерную жестокость. Что ж, это зрелище лишний раз подтверждает правдивость сказаний.

Воспоминание о вампире вернуло мысли Дилля к веренице событий, которые в конечном счёте закончились для него заточением в эту перламутровую тюрьму. Если бы войска наместника короля в Неонине не напали на Тринн, едва завидев её; если бы сама Тринн спокойно объяснила, что ей нужно вместо того, чтобы бросаться в бой и жечь людей; если бы маги из королевской Академии не были столь упёртыми и сверхосторожными, всё могло бы повернуться по-другому. Маги сумели бы без труда вытащить обломок хивашского посоха у драконицы, а он – Дилль, не закончил бы свою жизнь в пасти Тринн.

Занятый этими мыслями, Дилль даже не заметил, как мир демонов исчез, скрытый туманной завесой. Зато он обнаружил, что теперь часто-часто замигала другая искра – она отличалась от прочих красивой ярко-голубой аурой. Поскольку заняться здесь было больше нечем, Дилль потянулся к ней.

Он увидел, как сквозь серую мглу тускло светит солнце. Редкие деревья вздымали к серому небу голые ветви, пожухлая трава сухо шелестела от еле заметного ветерка, тёмная вода в небольшой речке была мутной и маслянистой на вид. Но не унылость этого пейзажа наводила на мысль о бренности всего живого, а множество скелетов, лежащих повсюду. Видимо, когда-то здесь произошла грандиозная битва, в которой полегли десятки тысяч воинов, и некому оказалось предать их земле.

Кости и черепа людей перемешались с лошадиными, а кое-где даже виднелись скелеты, явно принадлежавшие драконам. Были ещё останки, по которым Дилль не сумел определить, кем эти существа являлись при жизни – не то громадными собаками, не то медведями. А ещё он обнаружил скелеты, похожие на человеческие, но с рогами на черепах. И повсюду валялось оружие: заржавевшие мечи, обломки копий, дубины, палицы, покорёженные доспехи, разрубленные щиты, развалины катапульт, остовы колесниц.

Больше всего мертвецов скопилось около холма, на вершине которого находились остатки шатров. Дилль немного приблизился, но к вершине холма добраться не смог – словно что-то не пускало его дальше. Там, среди разорванных полотнищ стояли (стояли!!!) человеческие скелеты. Тринадцать штук. Обрывки одежды, болтающиеся на зеленоватых костях не позволяли определить, кем были мертвецы при жизни. Что не воины, это ясно – ни доспехов, ни оружия на скелетах не видно. Зато высокие деревянные посохи, которые держали в руках мертвецы, наводили на мысль о магах. Или шаманах – Дилль не очень-то разбирался, чем отличается магический посох от шаманского.

Скелеты стояли, образовав круг, а их посохи светились ровным зеленоватым светом. Возможно, какое-то мощное заклинание продолжает действовать, понял Дилль, поэтому он и не может приблизиться к скелетам. Впрочем, ему не очень-то и хотелось это делать – даже находясь в своём нынешнем бесплотном образе, он чувствовал смертельную опасность, исходящую от круга скелетов.

– Как ты здесь оказался?

Будь Дилль в теле, он бы подпрыгнул, причём так высоко, что одним прыжком оказался бы на крыше дома. Услышать живой голос посреди этого царства мёртвых – это, как минимум, неожиданно. Он попытался обнаружить, кто заговорил. Никого! Может, показалось?

– Ведь ты человек, – это был то ли вопрос, то ли утверждение. – И ты не некромаг. Что же ты здесь делаешь?

Значит, не показалось. А то Дилль уже начал сомневаться в собственном рассудке после путаницы чувств и череды сумасшедших картинок, там в перламутровом мире.

– Сам не знаю, – ответил он, и не услышал своего голоса. Интересно, дойдёт ли ответ до его невидимого собеседника? – Просто оказался тут.

– Живым не место среди мёртвых.

– А я разве живой? – робко осведомился Дилль.

– Пока да. Но, это ненадолго, если не вернёшься. Тело без разума подобно растению.

– А разум без тела подобен пустому месту, – заметил Дилль. – Я бы вернулся, но не знаю куда и не знаю как.

– Тебе туда, – на короткое мгновение пелена серых облаков расступилась, образовав светлую дорожку. – А как вернуться, сам поймёшь. Уходи!

Можно сказать, что Дилль получил здоровенный пинок – его швырнуло и со страшной скоростью понесло над полями, усыпанными скелетами. Серая мгла, заволокшая поле давнишней битвы, вдруг закончилась, и показалось голубое небо, на котором ярко светило обыкновенное жёлтое солнце. Да и мелькавшая внизу растительность больше не напоминала мёртвый лес – обычная степь, заросшая зелёной травой.

Дилля вознесло под небеса – во всяком случае, взлетел он выше облаков. А затем его швырнуло вниз. Прямо в город, часть которого была разрушена, а некоторые дома горели. Этот город Дилль видел раньше, только, разумеется, с земли. Неонин. Вон и остатки дворца наместника виднеются на холме…

Он завис над тем местом, где шла жаркая схватка дракона и человека. Драконом была, похоже, Тринн – Дилль не настолько много общался с племенем крылатых ящеров, чтобы отличить одного дракона от другого. А человек, прыгавший перед чёрным монстром, был не кто иной, как каршарец Гунвальд собственной персоной.

"Дорвался-таки до драки с драконом", – подумал Дилль, глядя, как Гунвальд совершает чудеса акробатики, пытаясь подпрыгнуть повыше и поразить мечом Тринн.

Рядом с огромной тушей драконицы, Гунвальд казался крошечным, а его меч выглядел безобиднее зубочистки по сравнению с любым из её когтей. Несмотря на это, каршарец не оставлял попыток поразить своим оружием драконицу – он активно рубил мечом то лапу, то бок Тринн. Разумеется, ни один из ударов не принёс ей ни малейшего ущерба, зато после очередного сильного выпада меч Гунвальда сломался, оставив в руке доблестного варвара обломок длиной не больше локтя.

– Всё равно я тебя достану, тварь! – в ярости заорал каршарец, отбегая в сторону. – Иди сюда, схватись с сыном славного Ольола!

Тринн фыркнула и ударом шипастого хвоста развалила и без того полуразрушенный дом.

– Оставь меня в покое, мелкий паршивец! – пророкотала она.

–