несчастному владельцу. Сейчас же я неподвижно стояла в полном шоке от происходящего и настолько обалдевшая от творившегося произвола, что напрочь позабыла и про свое присутствие, и про волшебный кристалл Ледяного Джека, что мог останавливать время. Опомнилась я лишь тогда, когда острое лезвие швейцарского ножа уже почти коснулось бледной кожи Даниэля. И что же теперь я смогу сделать? Сильно оттолкнуть Косту в сторону? А вдруг он нечаянно заедет ножом по лицу Дани и выколет ему глаза?

Безвозвратно убегали драгоценные секунды, в последний момент я все-таки схватила Косту за грязно-рыжий с серыми подпалинами растрепанный хвост, что торчал из прорехи в его черных джинсах, и со всей силы за него потянула.

Садист громко рявкнул от неожиданности, как кот, которому наступили на хвост. Нож тут же выпал из его рук и со звоном покатился по камням, а сам парень резко обернулся и принялся махать перед собой в воздухе кулаками, словно знал, что перед ним стоит кто-то невидимый.

— Блин, да кто тут? Покажись! Я знаю, что ты рядом! Чувствую хвостом! От тебя за версту воняет шоколадом с бананами! Опа! Поймал урода!

Одна из цепких рук Косты… нет, не Косты, а подоспевшего на помощь проклятого Тэдди, понос его прохвати, все-таки схватила цепкими пальцами край моего белого плаща и с треском сдернула его, грубо отшвырнув в сторону. Так что я, сама того не желая, предстала перед удивленными окружающими во всей своей некрасе.

Громко выругавшись, я резко оттолкнула от себя застывшего с самой глупой миной на лице Тэдди. Вот уж точно королевский песец! Тот, пятясь и отчаянно махая руками в воздухе, дабы сохранить равновесие, врезался в шокированного Косту. Я мигом присела на корточки, лихорадочно щупая землю вокруг себя. В моих планах, как только я осталась без плаща, было как можно быстрее поднять с камней потерянный нож — единственное оружие, но я тут же про него забыла, едва взглянула на Косту. От того, что я его толкнула, с головы парня слетела черная кепка и при свете луны я увидела, что это был вовсе не Коста, а всего лишь один из его близких дружков, высокий рыжий парень по имени Дилан.

Я уже имела неудовольствие встретиться с ним однажды, правда, в более приятной обстановке на вечеринке у Косты, где сей молодой человек был в маскарадном костюме ковбоя, притворялся отличным милым парнем и клеился к моей соседке по комнате Лизе.

Сейчас же, глядя в его темные глаза с прыгающими красными огоньками от костра, я приготовилась драться до самой смерти. И поскольку я не смогла найти в темноте потерянный нож, мне пришлось притвориться, и засунуть руку за пазуху моего темного костюма, изобразив, будто бы там есть что-то опасное. Однако, Дилан не набросился на меня с угрозами и кулаками, наоборот, его лицо побледнело от испуга, он невольно сделал шаг назад, потому что…

— Коста?! — пролепетал парень, таращась на меня, как на приведение. — Ты что тут делаешь? Я не хотел… Я могу все объяснить… Блин! Ты же знаешь, что я бы с тобой поделился. Я бы отдал все бабки…Честно! Эй! Что у тебя за пазухой? Пушка?!

Я машинально кивнула, не вынимая руку из-за полы своего темного костюма — мои замерзшие пальцы лихорадочно перебирали в просторном внутреннем кармане лепреконовские золотые монеты, настоящие и те, которые я успела накопировать при помощи осколка волшебного зеркала. Уже однажды мне довелось застать разъяренного Константина Блэкстоуна с пистолетом, тогда он, целясь дулом прямо мне в лицо, срывающимся голосом вел обратный отсчет. Десять… девять… восемь… Внезапно в мою разрывающуюся от эмоций и стресса голову пришла отличная идея:

— Вали с моих глаз, козел! — прошипела я сквозь ровные белые зубы Косты, мое перекошенное лицо и так изображало страшную ненависть и гнев.

От Дилана тут же последовала предсказуемая и нужная мне реакция — он тихо взвизгнул от страха и, побледнев как мел, попятился назад:

— Коста, братан, прости, что тебе ничего не сказал про сегодняшнее дело! Ты только не шали с пушкой, ладно?

— Десять… девять… восемь… — я начала уверенно и громко отсчитывать назад секунды, так же, как это когда-то делал при мне настоящий Константин.

— Парни! Сваливаем! — в панике закричал Дилан, резко разворачиваясь и быстро отступая в темноту. — У него пушка! Бегите!

— Семь…шесть…пять…

И тут началась сплошная неразбериха, со всех сторон раздавались проклятия и крики — здоровенные верзилы, еще секунду назад, самоуверенно размахивающие битами, теперь их роняли на камни и улепетывали от меня, словно уличные коты от сорвавшегося с цепи бульдога. Никто не хотел, чтобы его пристыженное лицо осталось в памяти у разъяренного Константина Блэкстоуна. Самыми последними за темными камнями скрылись шестеро побитых бедолаг. Не веря своему счастью, что великий и ужасный Коста их вот так вот просто взял и отпустил, они кряхтели, стонали, хромая и поддерживая друг друга за руки. Буквально через пару минут на площадке, окруженной камнями, не осталось никого и ничего, кроме пары валяющихся бит и догорающего костра в бочке. Ух, кажется, у меня получилось! Я с облегчением выдохнула, вытащила руку из-под полы дорогого пиджака и уже почти развернулась к выходу, но…

— Куда собрался, скотина? — раздался резкий шепот прямо в мое ухо, чьи-то дрожащие, но сильные руки крепко обхватили мой торс, прижимая к моему горлу, там, где у меня с тройной скоростью колотило сердце, что-то твердое, острое и холодное. Запахло крепким кофе и свежей кровью — как позже выяснилось, у напавшего был разбит висок. — Отвечай, что ты сделал с Дженни? Что твой рыжий козел ей наговорил?

Я с ужасом затаила дыхание, по спине побежали мурашки — в привычной полутемной обстановке я не заметила, куда исчез Даниэль, а самое главное — делся окровавленный нож с камней.

— Дилан блефует! — произнесла я сдавленным голосом Косты, дальше пришлось импровизировать, дабы спасти потрепанную собственную шкуру. — Твоя Дженни просто послала нас всех подальше! Она сказала, что любит только тебя и не будет ничего для нас делать, кроме того, как подрабатывать официанткой! Клянусь!

Парень, содрогаясь в бесшумных всхлипываниях, глубоко тяжело вздохнул и от облегчения немного ослабил свою хватку вокруг моей шеи. Я затрепыхалась, напрасно пытаясь вырваться, и это оказалась большой ошибкой. Теперь холодная рукоять ножа была приставлена к моей груди прямо в районе сердца.

— Отпусти меня! Дани… ты совершаешь ужасную ошибку! — хрипела я голосом Косты. — Долго объяснять, просто верь мне! Сжалься!

— Жалость — это самый худший природный атавизм! — горько прошептал Даниэль только