– Ах, друг мой, – сказал Менендес, – вы были великолепны. Такой талант, такие навыки, вы истинный воин ислама. Бог мой, вы сотворили чудо, превзошли сами себя. Я сделаю для вас все, что угодно.

– Всего мне не нужно, – ответил Джуба. – Мне нужна лишь безопасная транспортировка на место выстрела. Чтобы винтовка отправилась туда по одному маршруту, а я – по другому. И мне понадобится еще одна цель, чтобы вновь отточить рефлексы и повторить выстрел по всем правилам, поскольку в тренировках был длительный перерыв. Отныне все наши действия должны быть подчинены основной задаче. А если я решил вашу проблему, то лишь потому, что этого пожелал Аллах.

Объяснение было проще некуда и полностью исключало любые теологические споры. По тону Джубы было ясно, что он не намерен продолжать разговор. Но Менендес не умел читать между строк. У него было что сказать, и он не унимался:

– Еще благодарю вас за то, что помогли выявить предателя. Я приказал провести интенсивную чистку в рядах службы безопасности. Это крайняя мера. К сожалению, погибнут невинные люди. Но пока в организации есть лазутчик, весь бизнес находится под угрозой. Мы найдем предателя, и он заплатит за гибель и пленение наших солдат. Заплатит так, что мало ему не покажется.

– Думаете, мгновенная реакция полицейских объясняется тем, что вас предали?

– Да. Иначе откуда…

– Никто вас не предавал, – сказал Джуба.

– Тогда почему они оказались у церкви? Ведь вы даже не успели спуститься из-под купола. В газетах с гордостью пишут о расторопности полиции и результатах последующей перестрелки. Наверное, чтобы замаскировать факт предательства. Полицейские никак не могли…

– Могли, – сказал Джуба. – И я видел как. Вернее, видел человека, который нас раскусил.

– Кто же…

– Мы всё выясним. Я отдохну, потом свяжусь со своими людьми, и они предоставят мне файлы всех разведок мира, где есть досье на американцев. Мне нужно найти снайпера, причем пожилого – лет шестьдесят-семьдесят. Он был там, опыт подсказал ему, откуда стреляли. Именно благодаря ему полиция так быстро явилась на место. Это он их привел. Это он понял, где меня искать. И нашел. Прежде такое случалось лишь однажды, в Багдаде, когда американцы поняли мою стратегию, разработали план противодействия и в один день уничтожили почти всех моих стрелков. Думаю, в обоих случаях люди были разные, но род войск один и тот же – морская пехота. Эти умеют стрелять и понимают, что такое стрельба. Они способны прочесть суть любого выстрела, а такое под силу совсем немногим. – Он помолчал. – Я видел снайпера. Кожа задубелая – всю жизнь провел на свежем воздухе. Гибкий, ловкий, проворный, несмотря на возраст. Ничего не боится. Чокнутый дед. Какой старик бросится на вооруженного здоровяка тридцатью пятью годами моложе его? Лишь тот, кто победил во множестве битв и теперь считает себя неуязвимым.

– Но вы показали ему, что он уязвим.

– Нет, я показал ему, что могу сбежать. Это не победа. Нужно было убить его. Чувствую, в будущем он доставит мне немало проблем. Но стоило мне выстрелить, и через две секунды там была бы полиция. Если бы я задержался, чтобы задушить его или до смерти забить автоматом, то продлил бы период собственной уязвимости. Поэтому, когда я сбил его на землю, инстинкт велел мне бежать. Тогда это решение казалось единственно верным, но сейчас я понимаю, что ошибся.

Уичито, Канзас, совещание

Еще через три дня Свэггера выписали, а на четвертый состоялось совещание.

Свэггер, Чендлер, Нил, Ник и Гольд не собирались больше недели. Ник, как обычно, велел Чендлер – та приковыляла с ходунками, но была полна сил – рассказать об отклике на сигнал «всем постам» и прочих полицейских донесениях, в особенности по портрету беглеца, нарисованному лучшим в мире художником под руководством Свэггера.

Допросы не дали ровным счетом ничего. Как обычно, никаких сигналов с автобусных остановок, железнодорожных станций, из аэропорта, от таксистов из «Убера» и «Лифта». Из шести или семи угнанных машин нашли лишь одну, и было крайне маловероятно, что ее угнал Джуба: криминалисты не обнаружили в салоне его следов.

– Рано или поздно кто-нибудь из боевиков рассказывает, где отрабатывали операцию, и мы накрываем это место, – сказал Ник. – Но сейчас противник действует в высшей степени профессионально. Эти люди не допустят глупых ошибок, благодаря которым мы раскрываем большинство преступных замыслов. Первоклассные специалисты. Все делается через посредников, без выхода на заказчика и его ближний круг. Деньги только отмытые, банковские счета ни на кого не выведут. В эфире ничего не засекли, а значит, они пользовались каким-то хитрым шифрованием. Нил, что говорит киберразведка? Дайте хоть какую-нибудь мелочь.

– К сожалению, мы не сумели ничего перехватить. Подключили даже АНБ с их спутниками, но и там пусто. Наши техники в Вашингтоне круглосуточно ищут информационные следы подставного лица. Как только фальшивый Брайан Уотерс отправит электронное письмо, опубликует что-нибудь в даркнете или в своем блоге, мы об этом узнаем.

– Короче, ни хрена у нас нет, – подытожил Боб. – Он выйдет в сеть непосредственно перед выстрелом, и только тогда всплывет имя Брайана Уотерса. Готов спорить на что угодно.

– Что-нибудь еще? – спросил Ник.

– Вы нашли вторую винтовку? Ту, из которой он стрелял в Уичито? – поинтересовался Боб.

– Как ты понял, что он не пользовался «Экьюрэси интернэшнл»?

– Это же камео. Зачем рисковать винтовкой, приготовленной для бенефиса?

– Ну да, ты прав. Это другая винтовка. Он бросил ее за алтарем, – сказал Ник. – Прежде чем отправить ее в отдел огнестрельного оружия, я хорошенько ее рассмотрел. Стандартная, прямо из коробки, бери да стреляй – то есть никакой информации.

– Ну а все это научное волшебство – ДНК, волоски, атомы и так далее?

– Пока ничего. Тем более такие микроследы для нас бесполезны. Когда возьмем Джубу, сможем сверить ДНК, но сейчас его образцов у нас нет, и от волосков и прочих атомов не будет толка. В остальном это стандартный полицейский «Ремингтон-семьсот» с таким же стандартным «Леупольдом» на ничем не примечательном креплении. Оружейник с ним не возился: ergo, никакой информации. Отдел огнестрельного оружия пробивает винтовку по номеру. Пока безрезультатно, но смею предположить, что ее купил левый человек где-нибудь в глубинке. Итак, мы в тупике, а винтовка – на стойке в здании Гувера.

– Триста восьмой патрон, верно?

– Нет. Этот называется «Кридмур».

Боб кивнул и задумался.

– Есть зацепка? – спросит Ник.

– Он реально следит за модой. «Кридмур» – новейшая штука, про нее пишут во всех журналах. Говорят, бьет точнее триста восьмого. Наш парнишка ничего не упускает.

– Стало быть, и тут никакого прогресса, – вздохнул Ник. – Еще одно подтверждение того, что мы и так знаем: за операцией стоят большие деньги, а значит, цель – большой человек. Пора хоть что-нибудь сделать, пока не стряслась беда.