Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как обрадовала меня находчивость моих друзей! Они поступили именно так, как сделал бы я на их месте. Они не бросили меня на произвол судьбы и в то же время продолжают преследование Белого мустанга.
Товарищи мои немало потрудились, пока нашли меня. Час назад, расставшись с трапперами, они углубились в заросли. Следы мои были так запутаны, что им не раз приходилось спешиваться и, ползая на четвереньках, искать отпечатки копыт.
К счастью, они оказались предусмотрительнее своего капитана и запомнили дорогу.
Теперь мы с легкостью могли вернуться на опушку.
Это было самое благоразумное: только оттуда мы могли двинуться на соединение с Рубби и Гаррем. Проводником нашим был опытный охотник, лесной бродяга Стенфильд.
На обратном пути нам не пришлось искать моих запутанных следов. Уроженец Кентукки вывел нас почти прямой дорогой в прерию.
Выехав на опушку, мы, не делая привала, вторично углубились в кустарник по следам Рубби и Гаррея.
Это было нетрудно. Заботливые трапперы оставили на своем пути вехи, «осветив», как выражаются охотники, дорогу.
Почти повсюду копыта трех лошадей явственно отпечатались на земле. Но кое-где — на каменистой почве и даже на сухой траве, выжженной солнцем, — следы были едва заметны.
Но в таких местах нам указывала дорогу сломанная ветка акации, рассеченный стекловидный стебель алоэ, покрытый цветами, или свежая зарубка на стволе сочного кактуса.
Знаки эти бросались в глаза, и мы спокойно ехали, не боясь заблудиться.
Мы проделали этот путь значительно быстрее трапперов, так как на каменистых и покрытых галькой участках им приходилось спешиваться, чтобы разыскать следы Белого мустанга и отмечать дорогу для нашего отряда.
Тревожно вглядывался я вдаль, с лихорадочным нетерпением ожидая встречи с трапперами.
Впрочем, бывали минуты, когда я готов был оттянуть свидание, — так боялся я услыхать дурные новости…
Мы покрыли уже около пяти миль, когда я почувствовал странное раздражение в глазах. Они слезились, и веки как будто припухли и зудили. Приписав это явление бессоннице, я не обратил на него особого внимания.
Вскоре спутники мои также начали жаловаться на таинственную боль в глазах. Вскоре мы догадались, в чем дело: в воздухе потянуло дымом. Это дым разъедал глаза.
Жители прерий не могут не взволноваться, почуяв дым. Раз пахнет дымом, значит, поблизости что-то горит, а нет ничего опаснее пожара в безбрежных прериях Запада.
Даже лесной пожар не так страшен. Можно, находясь невдалеке от горящего леса, любоваться великолепным зрелищем, чувствуя себя в полной безопасности. Иначе обстоит дело со степным пожаром. От него некуда укрыться, потому что огонь распространяется с невероятной быстротой.
Некоторые виды прерий, правда, представляют туго воспламеняющийся материал. Очень редко, например, вспыхивает низкорослая и сочная бизоновая трава. В случае пожара низкотравной прерии люди, бизоны и антилопы убегают по тлеющему ковру.
Погибают в таких случаях только пресмыкающиеся.
Но почти невозможно ускользнуть от гибели, когда загораются высокие травы, доходящие лошади до загривка. Положение еще осложняется тем, что стебли опутаны бесчисленными усиками вьюнков.
В период засухи пожар несет за собой смерть для всех обитателей прерий.
По неуверенным движениям своих спутников я понял, что они напуганы. Однако непосредственная опасность нам пока что не угрожала.
Чем дальше мы ехали, тем больше тревожились рейнджеры.
Небо потемнело. Дым сгущался вокруг нас и все больше разъедал глаза.
— Лес горит! — воскликнул Стенфильд.
Стенфильд некогда был лесником, вот почему все мысли его вращались вокруг леса.
Не знаю, горела степь или кустарник, но пожар распространялся быстро.
Ветер в прерии на многие мили относит дым, но по некоторым признакам я заключил, что пожар бушует вблизи нас.
Хлопьями кружился в воздухе белесоватый пепел, а дым был едкий и густой.
Впрочем, не расстояние, отделяющее нас от пожарища, интересовало меня, а то, в каком направлении горит прерия.
Ветер дул нам прямо в лицо, и горячее дуновение его было отравлено дымом: значит, следы Белого мустанга уводят к горящей прерии.
С каждой минутой дым сгущался. Прямо против нас на небе загоралось зарево. Мне казалось, будто я слышу свист бушующего пламени.
Воздух был сухой и раскаленный. Дыхание затруднено. Мы раскрывали рты, борясь с удушьем.
Стемнело, или, вернее, нас слепил дым. С огромным трудом различали мы следы.
Рейнджеры хотели остановиться, но я настаивал на дальнейшем продвижении. Поощряя их собственным примером, я поскакал во главе отряда, громко зовя Гаррея и Рубби.
— Ау! Ау! — послышалось в ответ.
Я услышал низкий голос младшего траппера.
Мы поспешили в ту сторону, откуда донесся голос Гаррея.
В центре небольшой прогалины мы различили сквозь дым силуэты верховых.
С какой тревогой вглядывался я в эту группу!
Но, к разочарованию своему, я убедился, что там находятся только двое всадников — Гаррей и Рубби.
Глава LXVIII
ЖАЖДА
— А, мистер Рубби! — воскликнул канадец, подъезжая к трапперам. — Откуда этот проклятый дым? Неужели лесной пожар?
— Лесной? — повторил Рубби, окинув француза презрительным взглядом. — Где вы нашли здесь лес? Это горит прерия. Разве вы не чувствуете неприятный запах горелой травы?
— Не может быть! Неужели? Прерия? Вы не ошибаетесь, мистер Рубби?
— Не ошибаюсь ли я? — возмущенно перебил траппер. — Как я могу ошибаться! Что вы болтаете? Неужели вы думаете, что мне не знаком запах степного пожара?
— Простите, мистер Рубби! — смиренно пробормотал француз. — Я хотел только спросить, не горят ли заросли. Быть может, эти кусты…
Робкий вопрос канадца смягчил траппера.
— Нет, это горит прерия. Успокойтесь: вы здесь в полной безопасности.