патрулировались по очереди. Рейды на материк тоже делались по очереди, и очень редко — совместно.

Они выехали за пределы Старого Питера. Следуя агентурным данным, отряд «миротворцев» на шести машинах двигался на северо-запад. Туда, где вдоль залива тянулась нитка относительно населённых земель. С этими деревнями, которые раньше были пригородами или курортными и дачными поселками Северной столицы погибшей страны, у Острова были или «особые» отношения, или хотя бы контакты. Сюда можно было добраться с Васильевского по морю, поэтому местные слишком не зарывались, да и зависели они от него. Восточнее же начинались совсем дикие края, потому что там не было нормальных водных путей, а дороги были немногим лучше, чем где-нибудь на Урале. Но там и плотность населения была куда ниже. Хотя те места не затапливало в наводнения, как Питер и другие приморские земли. Но море — это рыба, а рыба — это жизнь. Более надёжный источник пищи, чем поля и охота. До войны, как говорили, тут всё было в садах и огородах, но теперь климат стал хуже, и с одного урожая просто не выживешь.

Но именно оттуда, из этих бесплодных земель, которые тянулись до самых Северных морей и до неведомой Финляндии, — постоянно приходили новые бригадиры с такими смешными для цивилизованного уха именами… но такие грозные и для своих, и для того, на кого они решали «наехать». А ещё где-то жили «чукчи», вспомнил Младший. И ещё мог жить кто угодно. Почти вся карта даже ближайших областей была сплошным белым пятном.

Дорога стала хуже, но проходимый автомобиль шёл ровно, почти без тряски. Какая-то мысль, как муха, давно кружилась у Саши в голове.

«Чёрт, записка для Анжелы!».

Забыл. Но пить боржоми было поздно… Хотя он и не знал, откуда это выражение.

В какой-то момент парень слегка отвлёкся, ушёл в себя с открытыми глазами, продолжая поддерживать связь с реальностью и смотреть в окно, где были только многоэтажные дома в обрамлении разросшейся и подходившей к самой дороге зелени.

Только так и можно было спать в дороге, иначе растрясли бы и дали по ушам за такой проступок. Но он не спал. Он вспоминал.

«Вот вам и блэкджек… Всё рухнуло, дядя Женя. Не только для тебя, но и для всех, кто пошёл в этот поход. Потому что нельзя садиться играть с шулером. Вы несколько раз победили, потому что пришла удачная карта. И надо было на этом уходить. Прятаться, копить силы, что угодно... Но вас подтолкнули к тому, чтобы остаться за столиком и снова поставить на кон. Всё. И вы закономерно проиграли. Даже если карты не были крапленые, и игра была по-своему честной. Просто профессионал, как я знаю теперь, бьёт любителя... на длинном отрезке... в итоге победа остаётся за ним. Всегда. Но тогда я этого не знал».

Теперь, после своих скитаний и за годы жизни в Питере Александр Данилов-младший понял железную правоту этой мысли. Побеждает умение и число. Но тогда он был гораздо моложе и глупее и верил, что можно победить, имя в запасе одну ярость и ощущение своей правоты.

Остаётся только вспоминать о времени, когда он был другим. Пусть уже и выжженным изнутри, но ещё сохранявшим что-то человеческое. Времени, когда он ехал с другими людьми в другую экспедицию.

Глава 7. Любители и профессионалы

2069 год, Сибирь

Отряд «Йети» двигался на запад. Делать в дороге было особо нечего, и Данилов много думал и вспоминал. Чаще всего вспоминалось начало похода, сборы, их надежды и энтузиазм.

Сибиряки не могли точно знать, где находится логово того, кто называет себя Уполномоченным, но одно знали наверняка: оно — по другую сторону Урала. Где-то там — Пояс, радиоактивные поля, размеры и границы которых никто не знал. Даже сам уровень опасности этого отравленного региона оставался спорным. Несколько умников из Заринска, читавших довоенные учебники, уверяли, что если бы уровень заразы был таким губительным, от неё дохли бы люди и по обеим сторонам гор, потому что разносило бы всё с ветрами и дождями. А если мрут не сильно — значит, так себе уровень. Мол, у страха глаза велики, и если ты веришь, что отравлен, — то и симптомы почувствуешь.

Но приходилось исходить из худшего. Поэтому автомобили экспедиции были если не герметизированы, то хотя бы основательно защищены от попадания пыли, а бойцы взяли с собой пусть и давно исчерпавшие сроки годности, но ещё на что-то годящиеся средства индивидуальной защиты — ОЗК, противогазы и фильтрующие респираторы.

Ещё до визита в Кузнецово они завернули в Новосибирск, где по заранее составленной схеме сделали несколько «покупок», как поисковики называли сбор нужных бесхозных вещей. В отряде было несколько человек из местных, знающих дорогу.

Сам этот гигантский город, сыгравший когда-то большую роль в жизни сибиряков, был теперь почти необитаем. По данным переписи, которую провели ещё при жизни Богданова-старшего, тут числилось всего человек триста рыбаков и собирателей хлама. Хотя вокруг хватало ресурсов, и всё говорило о том, что жителей там могло быть гораздо больше, просто они не хотели «светиться». И все разборки хоть Подгорного и Заринска полвека назад, хоть Державы и Орды сейчас, им были до лампочки.

«Вот хитрожопые. Многие так живут, автономно, своим умом. Какой идиот будет селиться на виду, платить налоги, в армиях служить, если можно жить втихушку? Трассы им не важны, а вот реки с рыбой, леса и мёртвые города с барахлом важнее, — говаривал Пустырник. — Но когда в их деревню придёт враг, так сразу побегут туда, где хоть какая-то армия есть». Даже на территории Державы, подальше от столицы и поближе к границам, полно диких деревень и людей, которые никому не подчинялись. Что уж говорить про ничьи земли, которые лежат впереди.

Карты, захваченные у разбитого в Заринске ордынского контингента, оказались очень примитивными (если подробные имелись, то их успели уничтожить). Большинство пленных «сахалинцев» оказались не сильны в географии. Для них что Красноярск, что Краснодар, что Крым, что Таймыр. Да и происходили они не из «метрополии» Орды (которая не имела отношения к острову Сахалин, несмотря на то, что это войско якобы подчинялось «Сахалинскому чрезвычайному правительству»). Все они были или с Урала, или жили чуть дальше к западу — в Татарии, Башкирии, Пермских землях. Жили, пока их посулами, угрозами… да не важно уже, чем — не сманили в войско его превосходительства Уполномоченного. Из всех географических