Филипп надул губы. Он, видимо, посчитал, что его перебили на самом интересном.

— Я же об этом и рассказываю. У месье Белова сохранилось очень мало фотографий…

— Вы сказали «сохранилось»?

Глаза молодой женщины резко сузились.

— Да. Очень мало. И потому он ими особенно дорожит. Ведь долгие годы это было единственное, что напоминало ему о родине. Родине, которую, он никогда больше не видел…

Легкая усмешка заиграла вдруг на Дашиных губах.

— И вот сразу среди этих фотографий вы и увидели Николая Андреевича?

— Нет, разумеется, не сразу. — Филипп поправил белокурые волосы, взгляд его был устремлен во внутрь. — Я обожаю подолгу рассматривать старинные фотографии. Меня к этому приучила маман, она сама иногда часами перебирает снимки. Для нее это воспоминания, для меня же — возможность перенестись на много лет назад. Словно в машине времени. Мне иногда даже кажется, что я слышу голоса, запахи… — Он задумчиво подпер тонким пальцем щеку. — Эти картонки — своего рода хранители времени. Его зрительная сублимация…

Даша похлопала по подлокотнику дивана:

— Филипп, прошу вас, не отвлекайтесь. Вы рассматривали фотографии. Месье Белов вам сам предложил или…

— Не помню. — Филипп покачал головой. — Наше общение происходило очень естественно. Сначала он знакомил меня с интерьером дома, затем с домашними любимцами. Потом, если не ошибаюсь, мы разговорились о его прошлом. — Голубые глаза вдруг озарились детской радостью. — Вы знаете, между нами сразу установился какой-то особый душевный контакт, мне показалось, что мы знакомы очень-очень давно.

Полетаев внимательно слушал и понимающе кивал головой. Даше неожиданно стало смешно: уж кто-кто, а подполковник знает толк в установлении душевного контакта для ознакомления с чужим прошлым.

— …И, кажется, сразу после чая Михаил Евграфович предложил посмотреть фотографии. Да, так оно и было. Каждый снимок он сопровождал историей… — Здесь Кервель задумался. — Как мне вспоминается, месье Белов уже собирался отложить фото, когда лицо одного из офицеров вдруг показалось мне знакомым. Это было настолько невозможно, что я опять взял его. И точно! — Филипп поднял лучащиеся глаза. — Молодой мужчина с правого края чрезвычайно походил на Николая Андреевича — я прекрасно помнил его по фотографиям, хранившимся у маман. Только на этом снимке он выглядел несколько старше, и офицерская форма была другой. Я был настолько потрясен, что принялся немедленно расспрашивать месье Белова. К сожалению, сам он плохо помнил заинтересовавшего меня офицера — того перевели в отряд, когда самого Михаила Евграфовича направляли на Балтику. Я упросил дать мне фотографию на время, чтобы показать маман. С небольшим колебанием месье Белов согласился.

— И Мария Андреевна его сразу узнала?

— Ну разумеется! Сразу, с первого взгляда.

— Еще бы, ведь на это он и рассчитывал… — пробормотала Даша.

— На что именно? — Филипп вопросительно посмотрел на нее и ухмыляющегося Полетаева.

— Скажите, а на тех снимках, что Белов вам показывал, он сам был?

Кервель прикрыл глаза.

— Нет. Насколько мне помнится — нет. Он говорил, что сам фотографировал своих сослуживцев. На память.

— Все ясно. — Голос рыжеволосого детектива теперь звучал вкрадчиво. — Филипп, послушайте мой вопрос очень внимательно.

Француз моментально напрягся. Напрягся и Полетаев. Но не оттого, что тоже хотел услышать вопрос, а, скорее, потому что не хотел его слышать.

— Да-да…

— Насколько я поняла, месье Белов попал в плен с фронта?

— Да. Именно так.

— И несколько месяцев находился в плену?

— В лагере для военнопленных. Почти год.

— Значит, почти год он находился не в отдельном гостиничном номере, а в общем бараке, — уточнила Даша. — И после войны в России ни разу не был?

Филипп понимал, что все эти вопросы неспроста. Поэтому, прежде чем ответить, несколько секунд размышлял.

— Нет. Он говорил мне, что хотел бы съездить на родину, возможно, после падения железного занавеса ему уже ничего не угрожает.

— То есть после войны он ни разу не был на родине?

— Нет.

— Тогда откуда, черт побери, у него эти фотографии? Как он мог их сохранить?

— Молодец! — Полетаев одобрительно чихнул. — Думал, ты не сообразишь.

В отличие от подполковника Филипп выглядел просто оглушенным.

— А…

— Б, — констатировала Даша. — Вас, мой милый Фи-фи, провели, как мальчишку.

— Но кто?!

— Ваш изумительный Михаил Евграфович, как я понимаю.

— Месье Белофф?!

— Разумеется. Он и есть та самая связь, которой так недоставало господину подполковнику.

— Но…

— У Белова не могло быть этих фотографий. Даже если какие-то снимки и хранились в его личных вещах перед тем как он попал в плен, то в немецком концлагере вряд ли бы ему их оставили. Он раздобыл фотографию Николая Андреевича гораздо позже и подсунул ее вам. Хотя мог поступить и еще проще: незаметно одолжить у баронессы фото ее брата и смонтировать его с лицом на первой подходящей фотографии. — Даша щелкнула пальцами. — Зная вашу любовь к маман и вашу кристальную честность, Белов ни секунды не сомневался, что, едва узнав Николая Андреевича, вы немедленно кинетесь сообщить ей это радостное известие.

На Филиппа было больно смотреть. Положив руку на грудь, он пытался восстановить дыхание.

— Но зачем ему это? Ведь он старинный друг Марии Андреевны. Дайте мне что-нибудь, мне дурно…

В успокоительных недостатка не было, но Даша хотела, чтобы ее дядя оставался в твердом сознании еще какое-то время, поэтому она просто намочила полотенце холодной водой и приложила ему ко лбу.

— Зачем? Ради денег, разумеется.

— Что это значит? — Филипп запрокинул голову — Прошу вас, Ди-ди, ватные тампоны, скорее… Они в туалетной комнате.

Даша переложила холодное полотен не на слабую переносицу несчастного француза.

— Я предполагаю, где-то в Европе Алексей Скуратов встретилсяс Беловым. Последнему он показался знакомым. Пара справок — и все на своих местах. Я и раньше подозревала, что за этим стоит кто-то близкий к вашей семье, и вот теперь совершенно очевидно, кто это был. Белов уговорил Скуратова вступить в преступный сговор, нанял убийцу и планомерно истребил всех оставшихся в живых родственников.

— Mon Dieu! — Филипп принялся обмахиваться салфеткой. — Вы хотите сказать, что все это время кто-то следил за нами?

— Другого объяснения я не вижу. Возможно, он и сейчас следит. — Даша перевела взгляд ка стену. — Например, из соседнего номера.