— Прошу вас, не начинайте все сызнова. — Он придвинул тарелочку с пирожным чуть ближе к подполковнику. — Прошу вас, mon ami[27], сладкое успокаивает нервы.

— Нет, пусть он объяснит, что имеет в виду, — не отступала Даша.

— Не буду я ничего объяснять! — Полетаев схватил рукой первое попавшееся пирожное с такой силой, что раздавил его пополам. — Черт! — Он поискал глазами салфетку. — Да я проклинаю тот день, когда согласился ей помочь, тот день, когда принес эти справки.

«Когда принес эти справки…», — неожиданным эхом вдруг отозвалось в рыжей голове. «А после рождения сына она слегла… Слегла… Умерла, бедная… Умерла…»

— Что это у вас, Ди-ди? — Филипп удивленно смотрел на ее нижнюю губу.

Даша автоматически прижала салфетку ко рту. На белоснежном полотне растеклось красное пятно.

— Ну надо же, губу прокусила… Подождите, если после рождения сына она умерла, то…

— Что? — Полетаев качнулся вперед. — Что ты сейчас сказала?

Продолжая смотреть в одну точку, Даша бормотала:

— Как же тогда… Может потом оказалось, что она жива?

Широко распахнутыми глазами Филипп смотрел на свою племянницу.

— С кем вы сейчас разговаривали, Ди-ди?

— Нет, нет… — Закрыв глаза, Даша помотала головой. — Этого не может быть. Просто кто-то где-то ошибся. Палыч!

Невозмутимый подполковник принял из рук окаменевшего Филиппа чашку.

— Только не вздумай начать просить о помощи. Единственный вопрос, на который теперь я тебе отвечу, это — «который час».

Даша медленно покачала головой.

— Не о помощи сейчас речь. Когда ты принес информацию о первом браке, еще тогда меня что-то смутило… Но я не придала этому значения.

Полетаев демонстративно посмотрел на часы.

— Сейчас половина первого…

— Что именно вас смутило? — переспросил Филипп.

— Подождите, Фи-фи, мне нужно сосредоточиться. — Даша сжала виски и зажмурила глаза. — Николай Андреевич женился на медсестре, которая его выходила… Та родила ребенка, но сама умерла… Все правильно. Умерла.

И тут Даша выпрямилась. Губы ее стали белее салфеток на столе.

— Господи, как же я сразу не догадалась! Она же в самом деле умерла!

У Полетаева ложечка замерла на полпути ко рту. Бедный Филипп едва не выронил кофейник.

— Простите?

— Она, — Даша сделала паузу и по слогам повторила: — У-мер-ла.

— Вы уже пятый или шестой раз произносите это слово, раздраженно бросил подполковник. — И хотя меня это совсем не касается, я все же спрошу: о ком вы говорите?

— Разумеется, о первой жене Николая Андреевича, как ее… Екатерина, кажется…

— Елизавета. Да, я помню. И что?

— Как — что! — вскричала молодая женщина, но тут же снизила голос до шепота: — Фи-фи, вы помните, что было написано в том документе, который показывал мне ваш адвокат?

— В каком документе? Простите, но я не понимаю…

— Да о браке Николая Вельбаха и моей бабушки! Филипп растерянно пожал плечами.

— Бумага как бумага. Что в ней было особенного?

— Ничего. — Даша забарабанила пальцами по столу. — Ничего, кроме того, что в ней черным по белому написано: Николай Вельбах вступал в брак с моей бабушкой будучи разведенным!

— Ну и что?

— Раз-ве-ден-ным! — Даша потрясла рукой в воздухе. — Хотя на самом деле он должен был быть вдовцом.

Теперь уже и месье Кервель стал несколько другого оттенка.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что был еще один брак! Брак, о котором мы ничего не знаем.

Послышался смех. Сдерживаемый и оттого еще более обидный.

Даша резко развернулась:

— Что смешного я сказала?

— Что смешного? Да все смешно. — Полетаев отодвинул тарелочку. Жалобно звякнула ложка. — Раз у нас закончилась одна партия наследников, так почему бы нам не придумать новых? Еще один брак, еще человек пять-шесть подозреваемых. Прочь тоска-печаль! Конечно, обыкновенному киллеру понадобится не меньше месяца, чтобы справиться со всеми, но вам, Дарья Николаевна, уверен, хватит и пары дней.

— Что ты несешь! — Дашу даже затрясло от возмущения. — Думаешь, я специально все выдумываю? — Она вскочила со стула, нашла свою сумку и, покопавшись в многочисленных кармашках, извлекла небольшую пожелтевшую бумагу. — Вот!

— Что это? — Полетаев взял бумагу.

— Копия свидетельства о браке. Читай, — она ткнула в одну из строчек.

Подполковник хмыкнул.

— Действительно, разведен. И что?

— Только то, что я уже сказала: был еще один брак.

— Елизавета Пилау умерла в восемнадцатом, а на твоей бабуле он женился в сороковом…

— Двадцать два года! — Ореховые глаза сверкали, отражая торжество справедливости и свет хрустальных бра. — Двадцать два года, в течение которых он мог жениться, завести детей, развестись и, что самое смешное, не единожды.

— М-да. Смешнее некуда. — Полетаев потер лоб. — На колу висит мочало. Я одного не пойму, ты-то чего так радуешься? В этом случае твои шансы дожить до старости минимальны. Если преступником является Алексей Скуратов, и он вдруг узнает, что ты вытаскиваешь все новых наследников, словно кроликов из шляпы, он для начала убьет тебя, а уж потом их. Можешь не сомневаться. Ты мешаешь ему.

— Но что же мне теперь делать?

— Понятия не имею.

— Необходимо все разузнать про этот брак!

— Я пас. — Подполковник поднял руки. — Больше тебе не удастся меня втравить в…

А Дашу уже лихорадило.

— Господи, это что же получается? Новыми претендентами на наследство могут теперь оказаться и сын Николая Андреевича, и внук или даже правнук.

— И не говорите. — Полетаев со вздохом отодвинул так и нетронутую тарелку с пирожным, — Каждый день несет нам новые сюрпризы.

— Тебя это не трогает?

— Не очень.

— И тебе не жаль моего отца? — рассердилась молодая женщина. — Каждую секунду его могут убить или посадить…

— Хм. — Глаза Полетаева стали чуть насмешливее.

— Хватит ухмыляться, надо спешить! Быстрее, быстрее, пока не поздно…

Подполковник поднес палец к губам.

— Что? Тебе пришла в голову какая-то идея?

— Ну, в общем — да. Мне кажется, не надо спешить, не надо никого искать…

— Не надо?

— Думаю, что нет.