внесли свой вклад. Мнение Инады о Номонханском инциденте, как о поворотной точке в политике Японии, заслуживает размышления.

 

Что если...?

 

Тем, кто полагает, что исторические события не являются предопределенными и неизбежными, будет интересно снова взглянуть на советско-японские отношения и обдумать некоторые альтернативные варианты их развития.

Что если бы в 1939 не было настолько серьезной японской угрозы советскому Дальнему Востоку? Если бы в 1939 не произошло серьезного советско-японского конфликта и напряженность на границе несколько уменьшилась, возможно, в результате того, что большая часть японских войск была бы вовлечена в наступательные операции в юго-западном Китае, или в результате более серьезной конфронтации Японии с британскими и французскими интересами, тогда и события в Европе могли развиваться по-другому. Если бы Сталин летом 1939 не столкнулся с угрозой войны на два фронта, тогда он располагал бы еще большей свободой действий в Европе. Не было бы такой необходимости добиваться соглашения с Гитлером и изоляции Японии. В этом случае выбор Сталина мог бы даже склониться в сторону англо-французского альянса. А Гитлер, не обеспечив нейтралитет СССР в 1939, возможно, не решился бы начинать войну. Если бы Сталин хотя бы создал видимость присоединения к антифашистскому блоку (пусть даже лишь формально, впрочем, о таком "союзе" говорил и Чемберлен), Германия, возможно, не рискнула бы начать войну. Вполне возможно, и даже более вероятно, что Сталин продолжил бы свою политическую игру в Европе, пытаясь разжечь конфликт между капиталистами-фашистами и капиталистами - буржуазными демократами - конфликт, от которого Сталин бы остался в стороне и получил бы наибольшую выгоду.

Что если Номонханский конфликт не произошел бы, или завершился бы иначе - например, вничью или ограниченной победой Японии, и Сталин все же подписал бы пакт с Гитлером? В таких условиях вполне возможно, что решение лидеров Японии начать экспансию на юг не было бы принято или, по крайней мере, состоялось бы гораздо позже. Если бы японцы не были разбиты Красной Армией у Номонхана и ко времени нападения Германии на СССР не решили начать экспансию на юг, тогда во второй половине 1941 они могли принять совсем иные решения. Япония, все еще уверенная в своем превосходстве над презренными большевиками, могла присоединиться к войне Германии против СССР, считая ее менее рискованной и более выгодной, чем войну с США и Великобританией.

По крайней мере японцы могли занять выжидательную позицию в советско-германской войне, а не кидаться в пропасть войны с США. Решение на императорской конференции от 2 июля 1941, подтверждавшее намерение Японии оккупировать французский Индокитай несмотря на риск войны с США, содержит важную поправку: "Если советско-германская война будет развиваться благоприятным для нас образом, мы решим советский вопрос и гарантируем безопасность нашей северной границы военными средствами". Это означало, что если СССР перебросит 50 или более процентов своих войск с Дальнего Востока на европейский фронт, сложатся благоприятные условия для японского наступления. Чтобы быть готовыми к такому варианту развития событий, японский генеральный штаб разработал план "Кан-Току-Эн" ("специальная мобилизация Квантунской Армии") по которому численность Квантунской Армии за короткий период следует нарастить до 700 000 человек, и большинство этих войск развернуть на границе с СССР. Для противодействия этой угрозе были мобилизованы все советские войска на Дальнем Востоке. По некоторым западным оценкам, 25 советских пехотных дивизий при поддержке значительных сил танков и авиации ожидали начала японского вторжения, которое, как предполагалось, должно было начаться "с часу на час". По более поздним советским оценкам, несмотря на то, что западный фронт требовал все больше сил, до 20 процентов всех советских сухопутных войск и до трети всех танков оставались на Дальнем Востоке для противодействия японской угрозе.

Но японское наступление так и не началось. Рихард Зорге, несравненный советский шпион в Токио, в то время сослужил самую ценную службу своей стране, сообщая в Москву своевременные и проверенные сведения о вопросе, решаемом японским правительством - наступать на юг или на север? В июле Зорге сообщил, что Япония направит войска во Французский Индокитай, но также и усилит группировку войск в Маньчжурии, чтобы нанести удар на север, если Красная Армия на Западном фронте будет разбита. Генерал Алексей Панфилов, глава разведывательного управления Генштаба РККА, написал: "учитывая высокую надежность и точность предыдущей информации, и компетентность ее источников, этой информации можно верить". Документы с сообщениями Зорге того периода, найденные в советских архивах, имеют подписи Сталина и Молотова - это означает, что советские лидеры читали подлинные документы, а не краткие отчеты по ним. Проигнорировав предупреждения Зорге в мае и июне о предстоящем нападении Германии, теперь Сталин поверил ему и решил не ослаблять войска на Дальнем Востоке на период "Кан-Току-Эн".

9 августа в японском Генштабе секретно было принято решение отказаться от наступления на север в 1941. В течение нескольких следующих недель Зорге и его ключевой японский сотрудник Одзаки Хоцуми (советник премьера принца Коноэ) подтвердили это решение. 25-26 августа Зорге сообщил в Москву: "из кругов, близких к Коноэ известно... что верховное командование обсуждает, следует ли начинать войну с СССР в этом году. Они решили не начинать войну в этом году, повторяю, не начинать войну в этом году".

На императорской конференции 6 сентября решение наступать на юг было подтверждено. Токио начал отводить некоторые соединения, переброшенные в Маньчжурию в ходе "Кан-Току-Эн". О том, какие решения были приняты, Зорге узнал от Одзаки и германского посла Отта (которому сообщил японский министр иностранных дел). Отт признался Зорге, что его усилия убедить японское правительство напасть на СССР окончились полной неудачей. 14 сентября Зорге сообщил в Москву: "возможность японского нападения, существовавшая до сих пор, теперь исчезает как минимум до конца зимы. В этом нет сомнений". Только после этого советское верховное командование начало переброску войск с востока на запад. 15 пехотных дивизий, три кавалерийских дивизии, 1700 танков, 1500 самолетов - более половины всех советских войск на Дальнем Востоке, осенью 1941 были переброшены в европейскую часть СССР, и большая их часть попала на московский фронт. Эти сильные войска, которыми командовал герой Халхин-Гола, изменили ход Битвы за Москву.

Согласно общепринятому мнению решающим сражением на восточном фронте была Сталинградская битва (август 1942 - февраль 1943), и таким образом, она должна считаться самым важным сражением Второй Мировой Войны. Не отрицая масштабов и значения Сталинградской битвы, можно все же возразить, что действительно решающим сражением была Битва за Москву, и она же является крупнейшим сражением войны. Именно тогда (октябрь-декабрь 1941) и там (весь Восточный Фронт