звучит аппетитно. Я бы сейчас убил за бургер с картошкой фри.

Сиенна и Куинн обмениваются светской беседой, в то время как мы с Гарреттом в основном обсуждаем бизнес. Он только что получил крупный государственный контракт, от которого, по понятным причинам, в восторге. Он поздравляет меня с «Томпсон & Томпсон», теперь, когда это стало достоянием общественности.

А потом, к сожалению, всплывает Вегас. Удивительно, но именно Куинн упоминает об этом. Один из ее бывших клиентов в Лондоне недавно провел там бурную ночь, и это просочилось в прессу. И Сиенна — единственная, кто напоминает ей, что мы с Гарреттом были там только на его мальчишнике.

— Вы, ребята, потрясающе провели время, не так ли? — спрашивает она. Она сосредоточена на мне, а не на Гарретте.

И я втягиваюсь в ситуацию, в которой не хочу ориентироваться, зная слишком много личных подробностей об их отношениях.

— Конечно. — Мне приходится придать своему голосу приветливый тон.

Я осуждаю Сиенну, и, возможно, это делает меня лицемером. Но мой отец и Кэндис потерпели крушение поезда, замаскированное под брак задолго до того, как между мной и ней что-то произошло. Я точно знаю, что у моего отца были романы. Но, насколько я знаю, Гарретт был верен Сиенне, пока она не изменила первой. Так что да, я обижен на нее за то, что она не ценила его. И я также не могу понять точку зрения Гарретт. Почему он простил ее. Остался с ней.

Этот ужин, вероятно, был ошибкой.

Я испытываю облегчение, когда у меня в кармане жужжит телефон. Я ерзаю на стуле, чтобы достать его. Гарретт поймет, что меня отвлекают по работе. Куинн должна понять, если между нами будет какое-то будущее. И мне просто наплевать, что думает Сиенна.

Но это не работа. Ханна мелькает на экране.

Я внезапно встаю, чуть не опрокидывая стол. Я торопливо бормочу Я сейчас вернусь, прежде чем выбежать из ресторана.

Беспокойство накатывает на меня изнуряющими волнами, когда я выхожу на тротуар.

— Алло? — Я отвечаю.

— Привет. — Удивительно, но в ее голосе нет нотки отчаяния. Я ожидал худшего от того, что она неожиданно позвонила мне. — Я не разбудила тебя, не так ли? — Более чем обычно, ее голос звучит легко. Счастливый. Поддразнивающий.

Я поворачиваюсь и смотрю на стеклянную витрину. Я могу видеть весь ресторан, вплоть до столика, за которым сидят Гарретт, Куинн и Сиенна. Сиенна что-то говорит, жестикулируя руками, и Куинн согласно кивает. Гаррет разговаривает с официантом.

— Ты не разбудила меня.

Наступает пауза.

— Ну… я поступила.

— Поступила? — Повторяю я, поворачиваясь обратно к улице.

— В архитектурную школу. Я поступила. Они приняли меня!

Я был так уверен, что Ханна звонит только с плохими новостями. Мне даже в голову не приходило, что она может сообщить мне хорошие новости. Чтобы отпраздновать. Мне требуется секунда, чтобы перестроиться и ответить.

— Вау. Я… вау. Это потрясающе, Ханна. — Я вкладываю в свой голос столько энтузиазма, сколько могу, но от нее ничего нельзя скрыть.

— Что случилось?

— Ничего, Хан. — Я замираю, как только вырывается ласковое обращение, затем спешу заполнить последовавшую тишину. — Прости. Я просто… долгий день на работе.

Я снова заглядываю внутрь.

Я рад за Ханну. Но я также обижен на нее за то, что она вторглась в мои мысли и заставила меня переосмыслить свое будущее, в то время как она продвигается вперед со своим, как будто мы никогда не были женаты. Что несправедливо.

— Прости, — говорит она. — Мне не следовало тебя беспокоить.

Черт. Теперь я чувствую себя еще хуже. Я потираю лоб.

— Не извиняйся. Я рад, что ты позвонила. Я…

— Оливер?

Я оборачиваюсь и вижу, что Куинн стоит на тротуаре, потирая голые руки, чтобы отогнать вечернюю прохладу.

— Арло Хэтуэй за нашим столом. Гарретт подумал, что ты, возможно, захочешь поговорить с ним, прежде чем он уйдет?

Я киваю.

— Спасибо. Я сейчас буду.

— Хорошо, — говорит Куинн, затем направляется обратно внутрь.

Полная тишина — это все, что я могу слышать.

Я прочищаю горло.

— Ханна… — я не знал, что еще сказать.

Я не ожидал, что она позвонит. Я думал, что все дальнейшие действия будут проходить через наших адвокатов, как она и предложила. И я никогда бы не подумал, что она позвонит, когда я был на свидании с другой женщиной, что случается редко.

— Тебе не следовало отвечать, Оливер.

Прежде чем я успеваю ответить, она вешает трубку.

Я стою там, прижимая телефон к уху, и смотрю на огни проезжающих машин.

* * *

Остаток вечера я нахожусь на автопилоте, наблюдаю, но на самом деле не участвую.

Я не уверен, что кто-нибудь замечает. Гарретт становится все более общительным с каждым выпитым бокалом вина, а Сиенна всегда общительна. Они ведут большую часть разговора, засыпая Куинн вопросами о ее жизни в Лондоне и планах в Нью-Йорке, бросая в мою сторону несколько многозначительных взглядов.

Я беру палтус, который подавался с тушеным луком-пореем и маринованным ревенем, запивая каждый кусочек вином.

Вместо того, чтобы поднять мне настроение, алкоголь еще больше его портит.

Я думаю о тысяче вещей, которые хотел бы сказать, когда Ханна позвонила. Я даже не уверен, поздравил ли я ее. Я определенно не спрашивал, рассказала ли она своему отцу или остальным членам семьи. Если нет, то празднует ли она в одиночестве?

Холодный комок страха появляется в моем животе и распространяется, представляя ее и какого-то другого парня. Мне даже не нужно это представлять — я был свидетелем этого. И я пережил это. Я был парнем в баре, столкнувшимся с загадочной блондинкой Ханной Гарнер. Перед ней трудно устоять, и большинство парней не стали бы утруждать себя попытками.

Я отодвигаю свою тарелку с остатками нескольких кусочков рыбы, мой аппетит полностью пропал.

— Ты знаешь, где уборная? — Я спрашиваю Гарретта.

— Вниз, в подвале, — говорит он мне. — Иди