Он кивает, к счастью, не выглядя расстроенным.

— Это был долгий день. Хочешь, я принесу тебе что-нибудь поесть?

— Нет, спасибо. Я что-нибудь закажу.

Тайлер кивает, затем сосредотачивается на своем телефоне до конца поездки. Я смотрю на знакомые достопримечательности Нью-Йорка.

Пейзаж знакомый, но в то же время выглядит по-другому.

Это не просто город. Это город Оливера.

Здесь он работает. Живет. Встречается. И хотя для меня это не должно иметь никакого значения, от этой мысли я не могу избавиться, пока мы стоим в пробке.

Я не знаю точно, где находятся офисы «Кенсингтон Консолидейтед» — без сомнения, в каком-нибудь престижном месте в центре города, — но я представляю, как Оливер каждый день ездит на работу и с работы мимо высящихся небоскребов, грузовиков с едой и желтых такси.

Мы с Тайлером расходимся, как только возвращаемся в вестибюль отеля «Карлайл». Он подходит к стойке регистрации отеля, чтобы заказать машину на потом. Я направляюсь к лифтам, горя желанием поскорее подняться в свой номер.

Несмотря на то, что мы уже попрощались, Тайлер машет рукой, прежде чем двери закрываются. Кажется, его искренне не беспокоит, что я не хочу проводить с ним дополнительное время, и это облегчение.

Я переживу следующие пару дней встреч, а затем вернусь в Лос-Анджелес. Может быть, я приглашу обоих своих родителей на ужин в эти выходные, и тогда я смогу рассказать им об архитектурной школе. Я надеюсь, это не будет большим сюрпризом. Они знают, что это мой интерес, или был им.

А потом я вспоминаю, в каком восторге был мой отец в мой первый день в качестве официального сотрудника, и мой желудок скручивается в неприятный узел.

Как только я оказываюсь в своей комнате, я снимаю платье и блейзер, которые носила весь день. Мы остановились здесь всего на несколько минут между аэропортом и отъездом на первую встречу, и это такое облегчение — наконец освободиться от стесняющей одежды. Ощущение еще более потрясающее, когда ступаешь под струю теплой воды. В Нью-Йорке, по крайней мере, на пятнадцать градусов прохладнее, чем в Лос-Анджелесе этим утром, чего я ожидала, но на самом деле не была готова.

Мой телефон звонит, как только я выхожу из душа. Скорее всего, звонит мой отец, чтобы проверить, как дела.

Я врываюсь в спальню с мокрыми волосами и небрежно обернутым полотенцем, отчего капли воды разлетаются повсюду. Мой телефон заряжается на прикроватном столике. Я ударяюсь пальцем ноги, когда резко останавливаюсь, ругаясь, когда от укола боли у меня подгибается колено. Я прыгаю на одной ноге, проверяя, не повреждена ли ступня, и отвечаю на звонок.

— Алло? — Я отвечаю, затаив дыхание.

— Ханна? — Лед пробегает по моему позвоночнику, когда я испытываю прилив страха и возбуждения. Мой палец на ноге больше не пульсирует. Я ничего не говорю, проклиная себя за то, что не проверила, кто звонит, прежде чем ответить.

Я не думала, что он позвонит мне снова. Не думала, что окажусь в такой ситуации.

— Ханна? — Оливер повторяет.

Я прочищаю горло и крепче сжимаю полотенце.

— Привет, Оливер.

— Сейчас подходящее время? — нерешительно спрашивает он.

Я задыхаюсь, как будто пробежала марафон. И когда мы разговаривали в последний раз, я повесила трубку. Так что я понимаю его опасения.

— Да.

Я могла закончить этот разговор до того, как он начнется, и это все, что я говорю: Да. Удивление и паника проходят, сменяясь более приятными ощущениями. Как…счастье. Облегчение.

Он позвонил, и я не думала, что он позвонит. Думала, что перезвонить мне после того, как я повесила трубку.

— Петиция была подана сегодня.

— Я знаю.

Напоминание немного портит мне настроение, но не сильно. Потому что это не то, из-за чего ему нужно было звонить мне.

Мой адвокат прислал мне сообщение сегодня утром. Сообщение от нее было доставлено, как только я приземлилась в Нью-Йорке, что было не лучшим началом этой поездки. Я ожидала этого. Было немного загадочно, почему он еще не подал заявление.

Несмотря на то, что на его конце тишина, я практически слышу, как крутятся его мысли, раздумывая, что сказать дальше.

— Ты рассказала своему отцу о школе? — спрашивает он.

Ручейки воды продолжают стекать по моим рукам и ногам, оставляя крошечные лужицы на полу.

— Нам не нужно этого делать, — шепчу я.

— Делать что?

— Прости, что я позвонила тебе в пятницу, ладно? Я не должна была. Это было… непрофессионально.

— Непрофессионально? Над чем мы работаем вместе, Ханна?

— Над нашим разводом.

Оливер фыркает.

Я смотрю на часы, длинная стрелка отсчитывает минуты.

— Я не хочу спорить. Это был долгий день. Мой адвокат держит меня в курсе событий, так что тебе не нужно. Это закончится… скоро.

Последнее предложение произнести труднее, чем я думала. Не потому, что я внезапно влюбилась в институт брака или думаю, что выйти замуж за незнакомца в Вегасе — то, что мне нужно. Но сейчас я ассоциирую и то, и другое с Оливером, и он тот компонент, к которому у меня сформировалась некоторая привязанность. Я никогда не разыгрывала перед ним спектакль, как это делаю с большинством людей. Особенно с мужчинами. Я хотела рассказать ему о своем поступлении раньше Рози, которую я знаю больше десяти лет.

Это похоже на потерю — забыть о нем. Но я должна. Он подал заявление. Возможно, он был на свидании. Здесь не за что держаться.

Оливер ничего не говорит. Тишина зловещая и неудобная, растягивающаяся на меньшее расстояние, чем он думает. Интересно, он все еще на работе или дома. Полагаю, на работе.

Я затягиваю полотенце, как броню.

— Ну, мне нужно пойти заказать ужин, так что…

— Ужин? У тебя только половина четвертого.

В фоновом режиме начинает звонить телефон.

Он в офисе. Но он не просит меня подождать. Даже не обращает внимания на звук, поскольку он продолжает звучать еще четыре раза, прежде чем смолкнуть. Он