указания, затем снова выжидательно посмотрела на нас, видя, что мы не собираемся уходить.

— Старшая сестра, что-то ещё?

— Да, — кивнула та, опершись о край стола, продолжая разглядывать замершее на экране изображение города, — нам надо отсмотреть точку в центре Мёртвых пустошей.

Вигиция нахмурилась, затем, уточнила:

— Координаты?

— Центр Катаклизма.

Женщина пару раз удивлённо хлопнула глазами, затем беззвучно зашевелила губами, уйдя в себя. Отмерев спустя полминуты, с сожалением произнесла:

— До выхода прямо над точкой дальновзору ещё почти триста витков. Если только прямо сейчас попробовать навестись под углом. Только изображение будет в разы хуже и мельче.

— Пойдёт, — рубанула рукой Фелиция, — если там всё соответствует информации, — мы это увидим.

Пальцы женщины запорхали над пультом, выстреливая крошечными порциями маны. Ещё пару минут на экране было статичное изображение, но затем оно пропало, и мы увидели край планетарного диска.

— Произвожу грубое наведение, — произнесла Вигиция.

Картинка поплыла, пока не замерла в середине белой области.

— Увеличиваю.

Белое пятно надвинулось, расширилось, заняв весь экран.

— Фокусирую.

Мутные очертания стали чётче, и мы увидели испаханное разломами и торосами поле, когда-то бывшее гладкой равниной.

— Последствия взрыва артефакта, — пояснил я, — тряхнуло будь здоров.

Картинка снова отдалилась, и женщина, помедлив, озвучила:

— Площадь изменённой геометрии льдов не меньше полутора тысяч квадратных километров.

— Достаточно, чтобы подтвердить мои слова? — прищурившись, покосился я на старшую сестру.

— Вполне, — хмуро произнесла, а затем добавила, — но почему тогда уровень энтропии не упал?

* * *

За стенами учебного корпуса громыхало. Второй день лило как из ведра, и это на Севере, где в это время года скорее пойдёт снег, чем дождь. Вторая декада пятой гекады, до конца года меньше девяноста дней. Впору было изумляться такому выверту природы. Но мне было не до того, я вторую неделю корпел над дневником дарилона Партеса.

Дарилон — это было звание и одновременно должность. Что-то вроде доктора магических наук — руководителя направления магических изысканий. Мне и повезло, и не повезло одновременно. Впрочем, в любом случае, дневник был бесценным источником информации. И хоть большая часть записей оказалась на тайном некромантском языке, который я понимал в лучшем случае одно слово из трёх, последняя треть дневника была на всеобщем имперском. Партес хотел, чтобы эти записи мог прочитать любой их обнаруживший, и касались они непосредственно избранной Валери и Катаклизма. Я был прав, создатель устройства подобной разрушительной мощи вместе с несколькими своими помощниками пережил Грянувший апокалипсис, но навсегда остался замурован в своей лаборатории. Валери позаботилась, закрыв защитными полями и саму установку с собой и вход, оставив магов медленно умирать от жажды. Голод присутствовал тоже, но вода была критичней.

Те несколько дней, что у Партеса оставались в запасе, он потратил на описание случившегося. Хотя, пожалуй, это не походило на сухую хронологию событий, больше всего записи напоминали исповедь. Он считал виновным себя. Несмотря на то, что использовал устройство не он, он винил себя за то, что вообще занялся проектом, погубившим всю их цивилизацию. Впрочем, роль Валери он тоже не собирался преуменьшать. Он был исполнителем. Талантливым, деятельным, знающим, но идея проекта изначально была не его. Если верить дневнику, решение принимал верховный совет некромантов, но предложение поступило от саватера Приденса, чьей любовницей и ученицей как раз и была Валери.

В дневнике Партэс пускался в пространные рассуждения относительно некромантки, мимоходом отметив, что она сильно поменялась за последние несколько лет и из красивой, но не хватающей звёзд с неба девушки, превратилась в умную, холодную и расчётливую стерву. Но даже это не давало ответа на мучающий мужчину вопрос: зачем и почему она это сделала? Уничтожить весь их мир, всё, что было им дорого, без колебаний.

Я бы мог ответить на этот его вопрос. Скорее всего, в теле девушки оказалась попаданка, такая же, как и я. Это послужило причиной изменений. Вот только я и сам пока не понимал, откуда возникло это суицидальное желание убить всех? Ведь у меня, такого же попаданца-избранного, ничего такого не наблюдалось. Впрочем, на некоторые размышления наталкивала её фраза, что я неправильный избранный. Но пока было слишком мало информации для выводов. Поэтому я вновь принялся штудировать дневник.

Помимо этого, Партэс писал про свою семью, просил у них прощения, потому что почти не надеялся, что они смогли выжить. И упоминал, что было сделано всё возможное, чтобы уменьшить радиус воздействия установки.

Что ж, у него получилось.

Ничего из этого не рассказав Сёстрам, однако, я смог выцыганить, по другому и не скажешь, жизнеописание Избранной Валери, записанное, её ближайшими соратницами. Практически священная книга Ордена Бдящих. Была написана почти сразу после Катаклизма теми, кто избранную знал лично. Поэтому можно было надеяться, что текст, пусть и приукрашенный, окажется близок к реальности.

Внимательно изучая первые главы, я искал ответ на вопрос, чем же я отличаюсь от неё, что именно сделало меня неправильным. А когда продрался сквозь вычурное повествование, то установил один точный и непреложный факт: Валери не пила зелье восстановления памяти. И, судя по оговоркам в тексте, совсем не обладала памятью прошлой Валери. Каким образом ей удалось удержаться на плаву в совершенно незнакомом для себя мире, обосноваться и даже добиться значительного улучшения своего положения, я так и не понял. Видимо, действительно, незаурядная была девушка.

А дальше уже я вступал на шаткую дорожку домыслов и предположений.

Принципиальное отличие изначально одно — зелье памяти. Которое объединило мою память и Локариса. Я, помнится, огромные усилия прилагал, чтобы моя личность осталось главенствующей. А Валери такого не делала.

Факт второй — она захотела исполнить волю высшей сущности и обнулить этот мир, а я не захотел, хотя изначально мы оба избранные. Значит была какая-то внедрённая программа действий, которая сработала у неё, но не сработала у меня.

Чувство самосохранения в любом человеке — это одна из базовых форм поведения. Поэтому версию, что она захотела всё сделать добровольно, я отмёл как мало реальную. А значит всё-таки программа. И похоже, зелье памяти то ли стёрло её до момента активации, то ли перезаписало память Локариса поверх.

Повезло? Несказанно. Стать реально марионеткой, оружием чьих-то, пусть и высших, но совсем не своих желаний мне совсем не улыбалось. Осталось понять. Теперь, когда план этого высшего разума провалился, что он предпримет вновь? Подождёт ещё тысячу лет и пришлёт нового избранного? Или попытается как-то воздействовать на меня с