Главк давал четкие ответы. Но смотрел куда-то мимо. На смуглом скуластом лице играли желваки.

— Полученные результаты сразу же ко мне. — Марк задумался. Голос… Голос что-то шепнул неуверенное. Но префект уже и сам догадался. — «Триарий» — где он находился? Вы обнаружили его в атрии?

— Робот был здесь, в саду. Лежал у самого спуска в бассейн. Мы проверили его бластер. Машина успела выстрелить дважды. Скорее всего, он кого-то убил. Но выстрел такой мощности обычно купирует сосуды. Следов крови не остается. Я велел провести биосканирование. Вдруг какие-то клочки одежды или плоти уцелели.

— Если робот выстрелил в нападавшего, то сигнал должен от пострадавшего был поступить к вигилам…

— «Очистители» избавились от сигнальных чипов. Зачем им рисковать в подобном случае?

— Кто убрал отсюда робота?

— Трибун Флакк, явившись, сразу перевез его в атрий.

«Почему вы позволили ему это сделать? » — хотел спросить Корвин.

«Я не посмел возразить патрицию», — таков мог быть ответ.

Марк должен будет возмутиться:

«Похищен ребенок. И женщина. Убито двое охранников. Это уголовное дело, Секст Главк».

Но вигил ответит:

«Разумеется, префект Корвин. Но месяц назад я раскрыл три убийства. И я был префектом по уголовным делам. А теперь я — рядовой вигил. Из-за того, что сказал: беспамятным жить легче».

«На планете введено чрезвычайное положение. Вы знаете эту формулу: „Пусть консулы следят за тем, чтобы Республика не понесла ущерба"».

«Его ввел ваш сенат».

«Его ввел наш сенат. Если бы похитили детей плебеев, сенат точно так же принял бы чрезвычайные меры».

«Но ни одного патриция не отстранили бы от работы. Вы слишком недавно вернулись на Лаций, префект. Вы идеализируете эту паршивую планету».

Стоп! Марк едва не выкрикнул этот приказ вслух. Даже споря сам с собой, он пришел в ярость… пусть не бешеную пока, но…

Корвин включил комбраслет:

— Говорит префект Корвин. Я прошу назначить моим помощником префекта Секста Главка. Мне нужны люди… Да… Именно его… Да, он вновь префект.

«Того, кто возразит — убью», — решил Марк.

Но возражать ему не стали.

Он чувствовал на себе изумленный взгляд Главка и улыбался одной половиной рта. Той, которую не видел плебей.

— Вы знаете подробности убийства молодого Фабия? — спросил Марк таким тоном, будто никакой размолвки вообще не было. — Труп подкинули. Как?

— Тело нашли в кабине подвесной дороги. Где его подкинули — неизвестно. Проверяем записи, но пока ничего обнаружить не можем.

— А как был нейтрализован сигнальный чип?

— Задействовали военный излучатель. Как здесь.

— Значит, сигнальные чипы охранников отключились?

— Нет, только у ребенка и няньки. На вигилах были специальные жилеты.

— Секст, возьмите флайер, вызовите помощников и посетите соседние дома. Опросите всех, кого можно. Проверьте записывающие камеры, особенно те, с которых можно увидеть усадьбу или дороги. В общем, не мне вам объяснять, что делать. Вы — опытный следователь.

Секст поднял руку, прощаясь. Шагнул. Остановился.

— Вы знаете, за что меня разжаловали?

— Нет.

— И не поинтересовались?

— Это скажется на вашей работе?

— Нет, — не колеблясь, заявил Главк.

— Тогда идите.

Уже поздно вечером Марк очутился дома. У него есть дом! Настоящий дом, родовое гнездо. Марк никак не мог к этому привыкнуть. И в то же время, он тысячи раз (в памяти) гулял по этим дорожкам, видел свет плавающего фонаря у входа, аллеи, обсаженные кипарисами. Все тот же терпкий запах кипарисов ощущался в ночном воздухе, все так же мягкий свет струился из окон двухэтажного здания. Здесь все оставалось по-прежнему, сельская тишина и покой.

Ах нет, не по-прежнему. В атрии новая видеокартина: римлянин Марк Валерий сражается с галлом перед началом битвы. Два войска сошлись и замерли, глядя на поединок. Галл с золотым торквесом на шее куда выше и мощнее римлянина, но Марк Валерий все равно победит. Потому что с неба ему на шлем спустился ворон. Смелая птица вскричала пронзительно, забила крыльями, взлетела и принялась когтить варвару лицо, норовя попасть в глаза. Еще и клювом помогала. Галл растерялся, взмахнул мечом — но разве от птицы отобьешься? Один удар, другой — все мимо. Варвар уже почти ничего не видит — кровь заливает глаза. Римлянин нанес лишь один удар. Не промахнулся. Снял с поверженного врага торквес.

«Знак богов, они отдают нам победу!» — закричали римляне.

И действо на видеокартине началось вновь.

В тот день, утверждают историки, римляне победили. А молодой военный трибун Марк Валерий получил прозвище Корв, или, как позднее его называли, — Корвин. Легенда? Истина? Или смесь того и другого… Кто ответит теперь? Историк записал, миллионы прочли… Удачная реконструкция, ласкающая сердце.

«Прошло столько веков, — думал нынешний Корвин. — Возможно, в моих жилах в самом деле течет капля крови того, прежнего Валерия… Если бы мне на голову вот так же спустилась вещая птица и указала путь… Уверовал бы я тогда в богов? Или отыскал подходящее объяснение?»

Управляющий Табий принес молодому хозяину в атрий холодное мясо и вино.

— Кто заказал картину, Табий? Лери? Или сенатор? — Марк залпом осушил бокал.

— Ваш отец, доминус…

— Кто? Отец?

— Ну да, вы не ослышались. Картину заказал ваш отец, буквально накануне своей гибели. Но сенатор, ваш дед, велел ее из атрия убрать. А я теперь повесил. Подумал, вам будет приятно ее видеть.

— Погоди… — Марк нахмурился. — Ты что, думаешь, что сенатор больше не вернется? Ты знаешь? Говори!

— Ну что вы, доминус! — потупился Табий. — Я ничего не знаю. Ничегошеньки. Сенатор уехал и ничего не сказал… я подумал, что картина вам понравится…

— Ты лжешь!

— Нет-нет, доминус, ни на палец ни лгу.

— Деда похитили? — Марк тяжело дышал. Его злило, что в его же собственном доме прислуга разыгрывает нелепые мистерии, в то время как речь идёт о жизни и смерти.

— Клянусь звездой Фидес — нет! Что за глупая фантазия, доминус! Он уехал. Сам, никто его не принуждал, — упрямился Табий.

— Но ты знаешь, ты что-то скрываешь. Допросить тебя под гипнозом? Или впрыснуть сыворотку правды? А?

— Я покончу с собой, — заявил Табий с твердостью. — В тот же миг перережу себе вены.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза — юный патриций и старый плебей. Будто мерились силой.