Людвиг заворчал цепным псом, но ухмылки своей с лица не убрал. Напротив, попытался выглядеть прежним, развязным и расслабленным, даже немного благодушным.

– Значит, вот какие штучки, господин лейтенант?

– Отойти от мертвеца, рядовой. Пока свинцовая штучка не поселилась у вас в голове.

– Значит, прав был старик Краузе… Жалеете вы мертвецов, лейтенант. Носитесь с ними, как с детьми. Любовь у вас прямо-таки какая-то к мертвому мясу. И нечего меня револьвером пугать! Я в окопах побольше вашего сижу. Мне что револьвер ваш, что угрозы, до мягкого места. Нужен вам этот мертвец? Да забирайте его. – Людвиг показным жестом бросил свой нож в ящик к прочим инструментам. – Только без меня. Я к этой дряни и пальцем не прикоснусь. Тащите его куда хотите, хоть в койку. Я-то понимаю, что вы это не от доброты душевной делаете…

– А отчего, рядовой Гербель? – спросил Крамер, изучая лицо Людвига через прицел револьвера.

– Оттого, что вы и сами мертвец. Покойник вы, вот что я скажу. Душа у вас покойника! Померли вы давно как человек, лейтенант, разве что сердце все еще бьется. А внутри такая же рухлядь, как у этой куклы. Померли, да похоронить вас забыли. Вот вы и ходите по земле, как неупокоенный… Все в самое пекло лезете, чтобы башку прострелили, в самые круги ада. Оттого вам мертвецы и милы. Ворон – он всегда другого ворона чует…

– Вон, – тихо сказал лейтенант и шевельнул стволом револьвера. – Еще слово, и я выстрелю. Отойдите от мертвеца.

Людвиг послушно замолчал и сделал шаг в сторону. Даже слишком послушно. Все это время он не терял уверенности, даже на Крамера смотрел с выражением какого-то затаенного превосходства. И тени в его глазах все так же копошились под поверхностью, лишь изредка выдавая себя.

Крамер подошел к Дирку, предусмотрительно встав вполоборота к Людвигу и не выпуская револьвера. Ему не единожды приходилось конвоировать разоруженных французов, и он не понаслышке знал, как следует себя держать.

– Осторожно, – сказал ему Дирк тихо, так, чтобы услышал только лейтенант, – эти ребята – прирожденные шакалы.

– И так же трусливы, как шакалы. Я их не один год знаю. Страх и подлость. Боже, ваши внутренности…

– Не обращайте внимания, Генрих, они не доставляют мне неудобств. Хотя выглядит, наверное, неприятнейшим образом.

– Мне приходилось хоронить после боя покойников, которые выглядели лучше вашего.

– Брюннер легко заштопает меня, ему не впервой.

– Тогда потерпите еще минуту. Срежу вас с этого приспособления.

Лейтенант Крамер вытащил складной нож и стал резать веревку, которая стягивала руки Дирка. Это давалось ему с трудом, плотные, покрытые дегтем волокна неохотно поддавались даже острой стали. Лезвие скрипело, понемногу въедаясь в путы. Но Дирк смотрел не на него, а на четыре замершие за спиной лейтенанта фигуры.

Нельзя было оставлять их здесь, нельзя было показывать спину. Трусливые хищники пьянеют от безнаказанности и смелеют, оказавшись в безвыходном положении. Возможно, лейтенант считал, что достаточно хорошо их знает. Может, он не видел тех теней в глазах Людвига, которые рассмотрел вблизи Дирк. Или считал, что его уверенность станет тем препятствием, которое окажется им не по зубам.

Дирк наблюдал за Людвигом, но тот держался спокойно, даже улыбался, как если бы перед его глазами разыгрывалась какая-нибудь непритязательная комедия из репертуара фронтового театра.

Это и было ошибкой. Нельзя отвлекаться на одного хищника, когда целая стая следит за тобой. Дирк ожидал, что Людвиг потянется к оружию, и был готов предупредить об этом Крамера, а тот держал револьвер наготове. Но Людвиг не сделал ничего подобного. Он был старым, тертым в траншеях фронтовиком. Вместо этого он просто кивнул кому-то.

Пауль стоял за спиной Крамера, почти невидимый с места Дирка. Поэтому, когда пехотинец шагнул вперед, только выросшая на бетонном полу тень подсказала Дирку, что что-то происходит. Что-то, что Дирк заметил слишком поздно.

– Обернись! – крикнул он, и лейтенант Крамер, мгновенно поняв, стал разворачиваться, пытаясь направить револьвер в сторону опасности.

Но даже его отменная реакция в этот раз не помогла ему. Удар палицы пришелся лейтенанту в плечо, скользнул по нему и обрушился на голову. Не успей Крамер немного прикрыться рукой, этот удар мог бы проломить ему висок. Но и без того заключенной в нем силы хватило, чтобы заставить сознание лейтенанта на какое-то мгновение померкнуть.

Крамер, так и не успев поднять револьвера, стал заваливаться на бок, приседая на ставших вдруг ватными ногах.

Этого и ждал Людвиг. Одним гибким движением он вдруг оказался возле падающего лейтенанта, поднырнул под заваливающееся тело, коротко взмахнул рукой… Дирк закричал, хотя предупреждать уже было поздно. Падение лейтенанта приостановилось, словно что-то вдруг поддержало его. Но это не помогло ему, напротив, он почему-то выронил сперва нож, потом пистолет, непослушными пальцами пытаясь нащупать вокруг себя что-то, за что можно удержаться. Когда он открыл рот, из него с хлюпающим звуком ударил маленький кровяной фонтан, оставшийся на губах и подбородке грязно-карминовым следом.

– Сами виноваты… – сказал Людвиг, осторожно обхвативший лейтенанта сзади и удерживающий его от падения. – Кто за мертвецом пойдет, тот и сам мертв, как кобыла дохлая. Всякий знает. Живые люди за мертвецами не ходят. Уж извините, лейтенант. Якшались вы со смертью, да жизни не поняли. А теперь… Эх. Зла на вас не держим. Ступайте себе с Богом.

Крамер выпучил глаза, пытаясь сделать вдох, но его легкие лишь хрипели порванными мехами, судорожно сокращаясь в груди. Челюсть несколько раз дернулась, губы задрожали, как если бы он собирался зарыдать.

Людвиг выпустил его, позволив Крамеру упасть. Из серой лейтенантской спины, обтянутой форменным сукном, выскочил грубый плотницкий нож, роняющий на бетон густые тягучие капли.

– Все потому, что против людей пошли, – сказал Людвиг почти мягко. Нож он брезгливо отбросил в сторону. – Живые против мертвых, какой уж здесь разговор…

– Ему теперь получше, – пробормотал Эрнст, косясь на беззвучно подергивающееся на полу тело в форме. – Теперь в компании со своими мертвецами будет. Туда и дорога. Верно же? Сам выбрал, сам и ступай. А людей нечего трогать. Подстилка тоттмейстерская.

– Это же офицер… – Один только Артур, забыв про свою руку, глядел на Крамера с ужасом. – Людвиг! Ты соображаешь, что натворил? Нас же расстреляют на месте! Трибунал…

– Не по нашу душу трибунал, – отрезал Людвиг. – За что нас-то к трибуналу? Вы вспомните, как все было. Лейтенант Крамер, мир его праху, приказал нам ночью идти с ним в дозор, мол, шум какой-то в заброшенных укреплениях услышали. Мы и пошли. Обнаружили мертвеца, который внезапно ковырнул нашего офицерика ножом, а сам сбежал. Пытались его догнать, да куда там… Вот труп офицерский, а вот четыре свидетеля.

– Мертвяка тогда придется схоронить хорошо… Вроде как сбежал, не нашли.