Она задула свечи, но еще не легла. Стоя у окна спальни, она смотрела вниз, на залитый лунным светом сад на площади. Сад был даже красивый, если не считать того, что вид у него совершенно городской. Когда-то она любила Лондон, ей очень хотелось побывать здесь еще, она упивалась лондонскими развлечениями и возбуждением, которое у нее вызывал город. Теперь она предпочитает сельскую глушь.

Интересно, что она будет чувствовать в это время завтра? В разгар бала? Останется ли она на нем? Или к этому времени все рухнет? Но странно – она чувствует себя спокойно, думая о таком исходе. Сегодня она поняла, что другого пути у нее нет.

Отец намерен поехать вместе с ними. За время их вечернего визита он не выказал к ней особенной нежности – впрочем, он никогда этого не делал, – но согласился по крайней мере помогать ей. Приятно было сознавать это. И Хэрри тоже будет там. Он собирается танцевать с ней. Она надеется, что не причинит ему вреда. Но ему девятнадцать лет, он уже мужчина, хотя еще и не достиг совершеннолетия. Хэрри сам решил приехать на бал и танцевать с ней.

Дафна и Клейтон считают, что она поступает правильно, хотя у нее и нет выбора. После того как они вышли из дома ее отца, Рекс велел кучеру ехать к ним. Дафна обняла ее, а Клейтон поцеловал в щеку. Конечно, они знали все еще до того, как она стала женой Роули. Кэтрин поняла это, хотя об этом никто не проронил ни слова. Узнав ее имя, они вспомнили старый скандал. Они добры, для них былой скандал не имеет значения.

Дафна была в положении – это случилось спустя два года после вступления в брак. Она просто с ума сходила от счастья и почти не пыталась этого скрыть, как это сделали бы большинство хорошо воспитанных женщин. Кэтрин радовалась за нее. Очень радовалась... и завидовала. Она прижалась лбом к оконному стеклу и закрыла глаза. Ах, взять на руки новорожденное дитя… Свое дитя.

За спиной ее отворилась дверь, и она в удивлении выпрямилась. Тоби переместился с уютного местечка посреди ее кровати на пол.

– А, вы еще не спите!.. – сказал муж, подходя к ней. Свечу он не принес.

– Нет, – ответила она. Неужели он останется? Она и не знала до этой минуты, как сильно ей этого хочется.

– Кэтрин, – подойдя к ней, он остановился, – ведь я ничего не принес в вашу жизнь, кроме крушения, не так ли?

Она открыла рот, собираясь заговорить, но потом решила смолчать. Как можно ответить на такой вопрос?

– Я назвал вашу жизнь скучной. Я не имел на это права. Вы ведь были счастливы, правда?

– Довольна, – ответила она. – Я смирилась с тем, что со мной произошло, и научилась снова нравиться себе. Я жила в согласии со всем миром.

– А потом я проехал верхом по деревне, – сказал он, – скучающий и ищущий, кто бы развеял мою скуку. А вы, к несчастью, приняли меня за Клода.

– Я была просто поражена, – проговорила она с полуулыбкой, – когда увидела вас рядом, хотя и знала, что у Клода есть брат-близнец.

– Слишком часто вы оказывались во власти жестоких мужчин, – сказал он. – Сначала Коупли, потом я. Противно ставить свое имя рядом с ним, но нельзя не сказать правду. Я даже не могу принести вам свои извинения. Извинения – это что-то явно недостаточное, чтобы исправить причиненное зло.

– Вы не должны сравнивать его с собой, Рекс. – Она закрыла глаза. – Я не сравниваю.

– Нет, должен, – возразил он. – Все это случилось из-за меня. Сначала вы выходите замуж за того, кого презираете. Потом этот кошмар – возвращение в обстановку, в которой вас впервые так несправедливо унизили. Вы понимаете, почему я был так жесток с вами эту неделю?

– Да… – Кэтрин смотрела на его лицо, белеющее при слабом свете, падающем из окна. – Да, понимаю, Рекс. Вы пришли за утешением? Хотите, чтобы вас утешили? Я понимаю. Но я все равно не изменю наших планов на завтра, даже если вы и предоставите мне выбор. Я должна это сделать. Так что утешьтесь. Я не сравниваю вас с ним.

Рекс тихо засмеялся.

– Я пришел, чтобы утешить вас, если это возможно. Но вы ловко побили меня моим же оружием. Я думал, что вам, может быть, одиноко и страшно, Кэтрин. Я думал, что вам, возможно, нужны мои объятия для поддержки. Почему именно мои, я не знаю, наверное, потому, что других нет.

Кэтрин поняла, что он чувствует себя виноватым. С той минуты, как узнал всю правду о ней. Ему казалось, что он ничем не лучше сэра Ховарда Коупли. Вот почему он держался так отчужденно, почему не разделял с ней ложе по ночам. А она думала, что вызывает у него отвращение.

Кэтрин подняла руки и обхватила ладонями его лицо. И удивилась, заглянув ему в глаза. Они блестели от слез.

"Значит, он любит, – вдруг подумала она. – Немножко... любит”.

– Мне нужны ваши объятия, – сказала она. – Мне было одиноко без них, Рекс. Я думала, вы вините меня за то, что я не рассказала вам эту отвратительную историю до того, как стала вашей женой. Я думала, что противна вам. Это ведь не так, да?

Он ответил ей, но не словами. Он порывисто обнял ее и привлек к себе, а она положила голову ему на плечо и закрыла глаза.

"Любовь бывает такой сладостной!” – думала она. Завтрашний день ее не тревожил. Ей даже не хотелось о нем думать. Или о том, что его нежность вызвана чувством вины. Его нежность она приняла как дар, который не подлежит сомнению, исследованию и разрушению.

Она приняла ее как дар.

– Останьтесь со мной, – сказала она. – Любите меня.

– Всю ночь, – тихо проговорил он у самого ее уха. – Каждую ночь, Кэтрин. До конца нашей жизни. Ах, какой это был сладостный, бесценный дар!

Почти целую неделю виконта Роули видели в разных местах, где бывает высшее общество. По несколько часов он проводил в “Уайте-клубе”. Прогуливался пешком и верхом в Сент-Джеймс-парке и в Гайд-парке в самые людные часы. Он сделал несколько визитов, в основном к пожилым матронам, имеющим наибольший вес в обществе. Он даже побывал на вечернем концерте в одном частном доме, – мероприятие, на котором молодые и легкомысленные люди не бывают.

Виконт был общителен и обаятелен, как никогда. Очевидно, полагали пожилые матроны с ласковой снисходительностью, это положительное влияние неизвестной леди, которая наконец-то поймала в сети одного из самых привлекательных женихов, завладев его сердцем. И с любопытством ждали встречи с виконтессой. Везде, где бывал виконт, он сообщал, что сопровождает ее на бал к леди Миндел.

Молодые леди были не так снисходительны. Виконт Роули был их любимцем по нескольким причинам. Кроме титула, он обладал еще богатством и красотой. К тому же виконт был кавалерийским офицером в армии герцога Веллингтона, ходили слухи, что у него в память об этом остались на теле шрамы, но шрамы не видны под одеждой, и сей факт страшно возбуждал женское воображение. К этому нужно прибавить еще один интригующий момент: виконт был одним из братьев-близнецов, а большинство молодых леди знали мистера Адамса и сожалели о том, что он вот уже ряд лет не приезжает на сезон в Лондон. Но самое волнующее – история его несостоявшейся женитьбы, обручения и обмана перед самым алтарем, в то время когда он находился в Бельгии, принимая участие во всех операциях, включая битву при Ватерлоо. Но история с алтарем казалась гораздо более драматичной. Мужчина с разбитым сердцем – ведь это так трагично и романтично, особенно если речь идет о красивом мужчине, а как заманчиво воображать, что именно тебе суждено залечить его сердечные раны.