– Что ты имеешь в виду?

– Выбери девочку покрасивее и флиртуй с ней, – инструктирует меня Алёна.

– Я знаю, что значит флиртовать, но как это делается?.. кроме того, я не могу использовать другую девочку, чтобы обмануть Лару. Это нечестно, и нечестно дважды.

– Я согласна быть этой девочкой, а когда мне нужно, я буду использовать тебя. Делается это просто – дай мне десять минут и я сделаю из тебя школьного чемпиона. Придумай что-то приятное, совсем не обязательно, чтобы это была абсолютная правда, но обязательно очень-очень приятное. Приблизься ко мне, положи руку мне на спину и скажи на ухо очень тихо то, что придумал. Я начну улыбаться, и мои глаза будут светиться удовольствием.

– Можешь показать мне, как твои глаза будут излучать удовольствие? – полюбопытствовал я.

– Не могу выражать удовольствие, пока у меня его нет. Сначала ты должен сказать мне что-то приятное.

– А почему на ухо? Никого же нет. Никто не услышит, – продолжал допытываться я.

– Приятные вещи нельзя говорить громко. Надо очень тихо в голос. Или шепотом, если не получается в голос, – при этом довела силу голоса до такой слабости, что я перестал слышать и начал догадываться.

– Можно я положу руку на спину, когда Лара будет видеть нас? – попробовал я все же подредактировать ее план, считая, что тем самым стану его соавтором, а не бездарным исполнителем.

– Послушай, тебя никто не заставляет. Не нужна тебе Лара – твои проблемы, а меня в это не впутывай, – сказала она устало и безразлично, разом потеряв интерес к обсуждаемой теме.

– Хорошо, ты права, – извинился я.

Я приблизился и тихо сказал Алёне на ухо что-то очень приятное. Она медленно повернулась – уверен, мое лицо позеленело от потока люменов ее лучистых в первый момент удивленных, секунду спустя закрывающихся (а может быть, о, ужас, закатывающихся) глаз. Она что-то нечетко пролепетала, приятно прикасаясь к моей щеке и начала медленно оседать. Я испугался, что она потеряет равновесие и подхватил ее. Со стороны, выглядело, будто мы обнимаемся. Через несколько секунд пришла в себя, оттолкнула меня и резво отскочила. Остановилась. С обидой и раздражением бросила:

– Не смей никогда больше говорить мне приятные вещи, – поспешно ушла, оставив меня в полном недоумении и тяжких размышлениях, что именно я сделал не так.

Догадка подтвердила мое раннее предсказание с незначительным уточнением. Я не могу использовать других людей для своей выгоды, даже с их согласия. Следующим утром по дороге в школу, пока я безрезультатно искал причину, по которой мог извиниться, избежав при этом сарказма, Алёна успела раньше меня попросить прощение за недопустимость своего поведения с непонятным объяснением – «я не рассчитала свои силы».

В день разбитой вазы Алёна, возбужденная и обеспокоенная, шепталась с подругами, секретничала с ребятами из старших классов, нервно выглядывала через окно и, не дождавшись окончания, отпросилась с занятий, сказавшись больной. Всё это пронеслось мимо меня замеченным, но не особо важным. Очередной проект Алёны – поставил я неубедительный диагноз ее необычному поведению.

Поздно вечером я прокручивал в памяти события дня, пытаясь связать фрагменты в нечто единое, имеющее какой-то смысл. Мне казалось, что в мало-мальски разумном сценарии по безалаберности непутевого постановщика перепутались страницы и действующие лица. В результате разразился весь этот хаос из мелочной бессмысленной лжи и разбросанных по полу искрящихся сотнями радуг осколков.

Единственный фрагмент сохранился в своей нереальной безупречности – появление Алёны с Альфой на поле боя.

– Как ты знала, что это должно было произойти? – дотянул я свое любопытство до следующего утра.

– Женское чутье, – ни единая улыбчивая мышца не сорвалась с ее лица.

– У тебя выбор – честно ответишь или будешь иметь дело с последствиями. Не сомневаюсь, твое женское чутье как раз в эту самую секунду подсказывает, какими именно.

– Ты изобретателен. Спору нет. Во всем, кроме угроз. В этом плане единственная тебе ровня – Илай. Для догадки не нужно женское чутье. Собачьего достаточно. Правильно говорю, Альфа? – та начала радостно махать хвостом, довольная приглашением к беседе. – Думаю, ты объявишь мне войну ответов. Я ее позорно проиграю. Гордись, ты с блеском бездушно победишь слабую беззащитную девочку.

– Верно, ты проиграла. Но не войну ответов, а догадку угроз. Моя угроза – я больше не буду тебя спрашивать, и тебе будет мучительно больно за то, что проложила между нами пропасть недоверия. Вероятно, мы никогда не узна́ем, но вполне возможно, вчера ты спасла мне жизнь, и я всегда буду это помнить.

– Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти. Рада, что у меня была возможность помочь. И не жалею, что не предупредила. Это не моя роль – защищать тебя. Кстати, твоя обязанность защищать меня остается в силе. Моя – быть рядом, когда нужна тебе. В последовательности естественных событий есть неминуемость. Начинаешь менять естественный ход событий и они обращаются в зловещие.

– Что это значит? Можешь говорить нормально, без загадок? – остановил я Алёну.

– Сейчас поймешь. Вот хронология вчерашнего дня. Из некоторых источников, неважно каких, я узнала, что кто-то придет в школу кого-то бить. Сначала я подумала, что Илая. Оказалось, тебя.

– За что? Что я сделал?

– Ты ничего. Кому-то нужно спровоцировать Илая. Самый легкий способ сделать это – использовать тебя в качестве наживки. Вчерашние шестерки не имели представления, на каком остром лезвии балансировали, и что с ними могло произойти, если бы Илай узнал. Лучшее, что мне пришло на ум – обратиться за помощью к Альфе, – объяснила Алёна

– Альфа такая миролюбивая. Почему ты решила, что она способна помочь?

– Ты не в курсе, что Альфа тренированная СРС? – удивилась Алёна.

– Похоже, это только от меня секрет. А какое у нее ранение? – спрашиваю без особой надежды получить ответ. Но с Алёной никогда не знаешь, она вполне может оказаться подготовленной к абсолютно безнадежному вопросу.

– Не имела понятия раньше, но вчера догадалась – ножевое.

– Как ты поняла?

– Ты ничего не видел. Слишком был занят. А я наблюдала каждое ее движение. Она защищала тебя. Это была ее единственная забота. Бросаться на каждого, кто приближался к тебе. Когда увидела нож, ее мгновенно подменили. Она готовилась загрызть до смерти этого мерзавца. Сначала вцепилась ему в руку, и лишь только он выпустил нож, вгрызлась ему в глотку. Через пять секунд загрызла бы до смерти, если бы ты не вмешался, – закончила Алёна.

***

Нам было по четырнадцать, когда Алёна уехала в Германию к сестре.

На меня разом навалилась беспримерная тоска. Сначала она казалась романтической.