— Да тут ведь осталось только по ступенькам подняться, — пожала плечами я. — Что со мной случится?

Мужчина закатил глаза.

— Неприятности можно найти где угодно. Выйдет сейчас пьяный сосед или какая-то ненормальная, толкнет кто-то на ступеньках…

— Прекрати меня запугивать.

— Давай всё-таки провожу? — предложил Алекс.

— Ты же не сможешь постоянно за мной наблюдать, — вздохнула я. — К тому же. Как бы мне ни хотелось отрицать очевидное, а рано или поздно Олег приедет за мной.

— Приедет, если ты ему нужна, — кивнул Вольный. — Но разве ты этого не хочешь?

Я не решилась ничего сказать. На самом деле, сама понятия не имела, чего я хочу. Может быть, просто надеялась на то, что кто-то примет решение за меня. Но, увы, это редко бывает хорошим выходом из ситуации. Если Олег приедет, я всё равно не смогу его простить, по крайней мере, не так быстро. Если решит, что надо просто оставить меня в покое, не знаю, буду ли рада этому. Может быть, напротив, только ещё сильнее расстроюсь.

Сейчас же я просто не знала, что и думать. Больше всего хотелось поскорее оградиться от пугающей, если честно, реальности. Убедила себя в том, что если спокойно поднимусь домой и окажусь под защитой родного дома, то мне станет гораздо легче. Не факт, что это в самом деле было работающей схемой, но я могла хотя бы понадеяться!

— Не знаю, чего хочу, — честно ответила я Алексу. — Наверное, больше всего на свете — определенности. Чтобы понимать, что будет дальше в моей жизни. Мне, наверное, было бы приятно, чисто по-женски, если б Олег попытался меня вернуть, но в тот же момент я понимаю, что это только лишние нервы. Если он придет. Как мне оградить от этого маму?

— А чуть больше думать о себе ты не думала?

— Нет, — искренне ответила я. — Я не привыкла думать о себе. Я просто хочу, чтобы моя мать не слегла опять только потому, что мужчина, которому я однажды позволила чуть больше, чем должна была, развалил всё то, над чем мы столько лет трудились.

— Но он же тебе помог.

— В обмен на документы. И, черт, я даже не знаю, были ли эти документы на самом деле нужны, или он просто поиздевался надо мной!

Алекс вздохнул. Он вышел из машины, обошел её, открыл дверцу со стороны пассажирского сидения и подал мне руку, помогая выйти из автомобиля. Я охотно уцепилась в протянутую ладонь и с облегчением вздохнула свежий воздух, наслаждаясь внезапной прохладой улицы. Здесь уже прошел дождь, и темные тучи отползали куда — то в сторону поселка.

Я усмехнулась. Солнце опять выглядывало, напоминая о том, что этот бесконечный день может длиться ещё достаточно долго, и даже если я очень захочу, чтобы он поскорее подошел к концу, моему желанию просто не суждено сбыться.

— Почему сразу поиздеваться? — уточнил Алекс. — Почему ты так уверена в том, что у него были именно такие намерения?

Я только пожала плечами, толком не зная, как ему следует ответить.

— Наверное, — прошептала я, — потому что я не знаю правду. Но если ему не нужны были эти бумажки, то это не рассмотришь иначе как издевательство. Зачем вообще было тогда влюблять меня в себя?

— Может быть, он и сам в тебя влюбился.

— А потом не показывался на глаза полтора месяца? И оправдал себя тем, что один раз позвонил тебе и попросил мой номер, а ты ему отказал?

Алекс в ответ только обнял меня за плечи и привлек к себе.

— Не подумай, — прошептал он, — что я его оправдываю. Это не так. Я не считаю, что он имел право поступать с тобой так, как поступил. Но поверь мне, он точно не хотел просто воспользоваться тобой. Возможно… Тебе не понравится моя версия, я уверен.

— Всё равно скажи.

Мужчина тяжело вздохнул.

— Он просто испугался.

— В каком смысле? — поразилась я.

— Да в прямом, — развел руками Вольный. — Он почувствовал к тебе что-то большее, чем чувствуют к девушкам, которых приглашают на одну ночь. Ты не стала выходить на контакт и напоминать о себе. И он подумал, что тебе это не нужно.

— Мало ли что…

— Он испугался, Стася, — нехотя произнес Алекс. — Просто испугался. После своего первого неудачного брака решил, что во второй раз и пробовать ничего не стоит. И решил, что раз ты не особенно против, то можно всё прекратить. Это не значит, что его поступок заслуживает оправдания. И я не могу назвать его положительным. Но он не хотел причинять тебе боль, как мне кажется. Просто совершил очень банальную человеческую дурость. Я знаю, что это тоже очень сложно простить, но, возможно, у вас ещё есть шанс всё исправить и жить полноценно. Потому прошу тебя, если не хочешь прощать сразу, просто не руби сплеча. И уж точно не обвиняй в том своего ребенка. Ты же сама потом не простишь себе, когда назад уже ничего не вернешь.

Я опустила голову. Алекс говорил правду, простить себе убийство своего же малыша я точно не смогу. Но в тот же момент, я даже представить не могла, как воспитаю этого ребенка. Как я вообще найду в себе достаточно сил, чтобы всё это преодолеть? И где…

— Просто не спеши, — напомнил о себе Алекс. — А теперь пойдем. Твоя мама волнуется.

Он знал, что эти слова мотивируют меня собраться и всё-таки направиться к подъезду, даже если минуту назад я так и собиралась простоять на месте целую вечность, надеясь на то, что проблемы как-то сами собой решатся.

Внутри не оказалось ни пьяного соседа, ни каких-то прогнозируемых Алексом истеричек, ни даже беснующихся детей, способных столкнуть с лестницы и даже не обратить внимания на то, что случайно отправили на тот свет человека. Мы поднялись на нужный этаж безо всяких приключений, разве что только пришлось немного покашлять из-за сигаретного дыма — кто-то крайне неблагородно курил в подъезде, и сигаретный бычок так и остался торчать в щели приоткрытого окна. Алекс скривился, как будто от омерзения, и ускорил шаг, а я вспомнила, что табаком воняло и в салоне его машины.

— Отвратительная привычка, — прокомментировал он. — Но люди на неё ведутся. Потому я периодически покупаю дорогие сигареты.

— И куришь?

— Нет, — покачал головой он. — Не могу себя заставить. Мой максимум — три секунды простоять возле курящего да покрутить в руке незажженную сигарету.

— Да, мерзкая привычка, — согласилась я и тоже ускорила шаг, понимая, что разговор о сигаретах — это всего лишь очередная попытка оттянуть момент возвращения домой и в тот же миг во взрослую жизнь, где мне вновь придется принимать решения, от которых в первую очередь зависит мамино здоровье.

Я терпеть не могла в очередной раз останавливаться и задумываться, имею ли право расслабиться хоть на секунду, могу ли позволить себе что — то, или должна в очередной раз проявить максимум терпения и никаким образом не показать маме, что мне плохо.

В какие-то моменты хотелось просто поплакать у неё на плече, но я останавливала себя, напоминая, что она расстроится.