похоже на внезапное нападение, однако голоса и скрежет были такими зловещими, что хотелось позвать стражу. Всю, до единого человека.

Ннака стоял возле меня со своим нестриженным чубом и тоже всматривался в реку.

— Огось, агавы сколько нарубили, — подивился он. — Доволочити не могут!

— Агавы?! — я недоуменно уставился на помощника.

— Ну да! Это жеж хвостовы проданцы волочутся с горы! Даже голоса некие узнаваю.

Я, конечно, никакие голоса не узнавал, но ушлому оцколи верил. Камень упал с души.

— Возьми пару человек и лодку, проверьте, что там происходит.

Странный шум не утихал. Ннака побежал выполнять распоряжения, и волнение снова вернулось в голову. Утлая лодчонка нырнула в туман… и не вернулась! А шум только усилился. Вдруг в белесом мареве стал различим какой-то смутный гигантский силуэт. Приземистый, но со множеством коротких… лап? Отростков?

Да что это такое? Огромная масса приближалась, прояснялась… и я увидел, что это никакой не монстр, а всего лишь десятки наскоро связанных древесных стволов. В тот же миг я услышал крик Ннаки, который гордо восседал на самом толстом комле:

— Володыко! Черный Хвост совсем ополоумел. Он не агаву, он нам деревья прислал.

— Всё верно! — крикнул я в ответ, смеясь над своими страхами. — Это я ему велел не только агаву кромсать, но и рубить стволы, которые попрямее.

— А зачем? — удивился горец. — Разве такое купцовям сторговаешь? Зачем им брать тяжелый лес, везти кудой-то? Оный жеж везде растет.

— А это не продавать. Самим может пригодиться. Строить что-нибудь будем, например.

Бревна ткнулись в песчаный берег, я увидел, что они были просто облеплены проданными людьми, что работали в горах под началом Хвоста. Почти голые, только с цветными повязками на головах: коричневыми, зелеными. Я улыбнулся.

Проданные кое-как вытянули стволы на берег и сразу пошли в воду.

— Вы куда?

— Там еще бревна остались, владыка, — ответил один из работников, узнал меня и тут же бухнулся на колени.

— Вставай-вставай! — подбодрил я его. — Как в горах работа идет?

— Отлично! — улыбнулся пленник. — Уже большие участки расчистили. Через пару дней новую агаву принесем.

— Живется хорошо? Кормят сытно?

— Теперь-то, — проданный улыбнулся, тыкая пальцем в повязку. — Грех жаловаться! К лагерю прибились несколько оцколи — они охотники, так что у нас и мясо бывает.

Я был рад, что у Хвоста всё получается. Хоть, я его и заинструктировал до потери сознания, но немного сомневался в лидерских талантах своего друга. Похоже, зря. Бывший стражник неплохо справляется уже, наверное, с почти сотней работников. Все поставленные мной задачи реализует. Вот бревна подошли. И участки расчищаются. В горах всё идет по плану.

Успокоившись, я направился во дворец. Рядом с паланкином шел Вапачиро, загруженный по самое не хочу. Я косился на его арсенал: два маленьких щита, связка разных копий, какие-то дубинки, булавы, несколько ножей в расшитых ножнах. Маки не было, зато я разглядел искусно вырезанный камень на ремне — что-то вроде кистеня. Наконечники, лезвия были из обсидиана и другого, более светлого камня — наверное, кремня. На поясе, в специальной петле висел топор с непривычно длинной рукояткой и полированной боевой частью — довольно редкое оружие в наших местах. Полировать камень намного дольше, но такое оружие долговечнее и лучше защищено от сколов. Мой наемник, наверное, мог бы вооружить десяток четлан своим оружием!

Разместил я Вапачиро в бывшей комнате Хвоста. Пока только такой дом. Но воин был не в претензии. Он лишь коротко поинтересовался: какие у него повседневные обязанности. Я пояснил: сопровождать меня на всех выходах, встречах и так далее. Плюс велел ему налечь на изучение четланского языка. Даже думал поручить это Ннаке, горец за какой-то месяц почти полностью избавился от своего оцкольского диалекта! И уже говорил гораздо лучше меня. Но все-таки порою он вворачивал свои словечки, так что пока уроки четланского я поручу няньке. И вообще, общение с этой доброй женщиной должно помочь южанину почувствовать себя уютнее.

— Вапачиро! — окликнул я наемника, когда тот более-менее обустроился на новом месте. — Я видел, как великолепно ты умеешь сражаться… Не только в поединке, но и в игре с пером. Можешь ты поучить моих стражей своему искусству?

— Нет, — качнул головой воин, даже толком не дослушав меня.

Потом подумал, что был излишне резок, и решил пояснить.

— Не хотеть — нет. Не мочь. Искусство боя — это весь жизнь. Каждый день: как открыть глаз до закрыть глаз. Каждый шаг, каждый взгляд — учеба убить. Можно учить один-два удар. Можно. Но искусство боя — нет. Это надо жить. С такой, — Вапачиро показал рукой высоту ниже пояса, видимо, намекая на детский возраст.

— Твой воин знать удар. Знать дышать. Они учить нечего.

— А меня? — с волнением спросил я. Я — увечный калека с одной рукой.

— Твой? — задумался Вапачиро. — Твой не такой как все. Надо думать. Мой подумать.

И воин по-доброму улыбнулся.

Вечером ко мне заглянул Ннака: отчитаться о том, как пристроили бревна, подвести баланс по запасам волокна агавы. Оцколи с моей подачи уже наловчился записывать на лоскуте числа: точка — единица, черта — пятерка. Складывал и вычитал в пределах четырехсот он неплохо. Четыреста у индейцев самое круглое число — двадцать двадцаток. Вроде сотни или тысячи для нас, выросших в десятеричной системе.

Горец озвучивал свои исчисления, но сегодня он был слегка не в себе, как-то нервничал. У него прям чесалось где-то.

— Ну, что не так? — наконец, не выдержал я.

— Володыко, прости! — смущенно начал. — Но откудова ты того воина раздобыл?

— Он у купца служил. А я позвал его служить мне.

— То ведомо. А како так вышло, что ты про него пройзнав?

Интерес Мяса меня смутил. Но я все-таки рассказал ему всю историю знакомства с Вапачиро. Промолчал лишь про свои догадки о том, что купец был куитлатеком и, похоже, он занимался какой-то тайной экстремистской деятельностью: мутил мятеж родного племени против неведомых кровожадных теночков. Ннака слушал и хмурился.

— Много совпадений, — покачал он головой. — Володыко, ссора случилась ровно под твоими окнами и была она такой, чтобы чужак мог показать себя. И с пером он будто хвастовался. И согласился остаться, хотя, ничего о тебе не знает. Разве так делается?

— Ты себя вспомни!

— Я был связуемый пленник и спасал шкуру! — улыбнулся Ннака. — А он, ровно сам тебя к нужному подвел.

— Считаешь, он всё подстроил специально?

— Не ведаю, володыко, — пожал плечами горец. — Больно хитро выходит, если то так. Но и на случайность непохоже.

— Да зачем ему это?

— О! — воздел Мясо палец. — Головной вопрос! Знавать бы ответ