мужчины и женщины стремятся стать охотниками, это же возможность подняться на невиданные высоты!

Она покачала головой.

— Так было раньше. Теперь все иначе.

— Что иначе? Что может им помешать?

— Калунна очень придирчива в выборе охотников. Она обещала, что после захвата Кловерфилда будет еще десять, но пока она пожаловала эту милость только двоим, самым достойным.

— И ты до сих пор не воскресила нас? Госпожа, мы же нужны тебе! — возмутился Гиль. — Мы уже охотники и достойны доверия богини, так почему ты тянешь с этим?

Беата окаменела.

Так они все-таки будут просить ее об этом.

— Гиль! Замолчи! — зло крикнул Эйне.

— Сам молчи! Сколько можно ждать? Да, признаю, я — позорище, у которого нет гордости, но мы уже вечность бродим по этому проклятому месту, где ничего не происходит! Не спим, не едим, не можем любить нашу госпожу и служить ей! В то время как ей нужна наша помощь! Почему она не заберет нас отсюда?

— Гиль, я тебе объяснял в чем проблема!

— Ты бред как нес, так и несешь! — рыкнул Гиль. — Пусть госпожа не помнит нас, но она же нас любит! И ей нужны охотники! Неужели это все из-за того, что мы один раз проиграли?!

Лицо Эйне исказилось гневом и отчаянием.

— Мы не просто проиграли, Гиль! Мы не выполнили план, который должен был спасти нашу страну! И она пала под пятами захватчиков! Госпожу Ату воскресили тысячу лет спустя и без памяти, потому что мы с тобой не справились! Какое тебе к ихэрам воскрешение?! Ни один из нас его недостоин, и скажи спасибо, что госпожа вообще с нами после этого заговорила!

— Мы же не виноваты, что так получилось! Мы что, вдвоем должны были целую армию перебить?! Этот ублюдок был слишком хорошо защищен! Мы четверых убили, не добрались только до пятого!

— Но надо было убить пятерых! Тогда бы с госпожой все было хорошо, она давно бы нас вернула, и Аясмэ бы выжила!

Гиль бешено зарычал и бросился на него. Завязалась яростная драка.

— Хватит! Перестаньте! — крикнула Беата. — Гиль! Иди сюда! Немедленно!

Тот отвлекся, получил пинок в живот от Эйне и отступил. Тяжело рухнул перед зеркалом. Желтые глаза Гиля горели от гнева и боли.

— Госпожа, если он правду говорит, так скажи нам это! Скажи, что мы во всем виноваты и больше не достойны быть твоими охотниками, раз проиграли самую важную битву в своей жизни! Лучше так, чем слушать твой ласковый голос и гадать, почему ты не зовешь нас назад, хотя можешь!

— Я не могу! Не могу вас воскресить! А Калунна не хочет! — Беата скорчилась у зеркала.

Ее разрывало на части от боли и чувства вины.

Ее кецали верили, что она может подарить им новые жизни, просто не желает этого. Они понятия не имели, какая пропасть раскинулась между их могущественной любовницей и нынешним ее воплощением.

— Как это «не можешь»? Ты же самая сильная ведьма и главная жрица вересковой богини! Тебе подвластно все! — Гиль мотнул головой. — Ты всегда воскрешала всех, кого было нужно, а мы, выходит, тебе больше не нужны?

— Гиль, да заткнись ты уже! Почему тебе вечно приходится все разжевывать, как младенцу? — Эйне застонал. — О воскрешении не просят, это бессмысленно, жрицы сами решают, кому даровать вторую жизнь, а кому — нет! Госпожа Беата нас даже не помнит! А если помнит, значит, прощения мы не заслужили! Мы — мертвы! Прими это с честью, как полагается охотнику Калунны!

— Пусть госпожа сама это скажет, глядя мне в глаза! Хватит говорить за нее!

Беата не выдержала и все-таки заплакала. Закрыла лицо руками.

Ей было очень-очень плохо.

Повисла звенящая тишина.

— Госпожа? Ты чего? — растерялся Гиль.

— Моя госпожа, прошу, не плачь, — голос Эйне зазвучал очень мягко, — мы понимаем и примем любое твое решение. Я счастлив, что ты не забыла нас. Больше ничего не нужно.

— Аскет ихэров, — проворчал Гиль, — мне очень даже нужно. Будь я живым, я бы сейчас обнял и утешил мою госпожу, и в моих объятиях она забыла бы о любых горестях. А потом мы с тобой пошли бы и отыскали пропавших девушек, раз глупые собаки этого не могут. Госпожа, может, дашь нам шанс исправиться? Я же люблю тебя. И Эйне любит. Почему нам нельзя к тебе?

Беата рвано вздохнула и вытерла слезы.

— Потому что я — не Ата, Гиль. Ата была могущественной ведьмой, а я… я — всего лишь разбитый осколок, который создали, чтобы Ата не страдала, как сейчас страдаете вы. Я не могу воскрешать мертвых. Калунна сказала, у меня это получится лет через триста, и то не факт. У меня очень мало сил, я не умею испарять врагов щелчком пальцев и проживу лет восемьдесят, если она не продлит мне жизнь. Мне нечем поделиться с вами. Я — слаба. И просто не могу вытащить вас оттуда. Иначе сделала бы это уже давно.

Гиль запустил пальцы в волосы.

— Все настолько плохо? Но я думал… госпожа, прости меня. Твой Гиль — идиот.

— Зато мой Гиль очень красивый, — грустно пошутила Беата, и он слабо улыбнулся ей.

Лицо Эйне посветлело.

— Значит, ты не сердишься из-за нашего проигрыша. Не винишь нас.

— В чем? Эйне, ты же очень умен. Ты давно должен был понять, что раз я не Ата, то и винить мне вас не за что. Я никогда не видела вашу империю. Не жила во дворцах. Не брала в охотники красавцев-кецалей. Я даже Калунну встретила всего пару лет назад и теперь служу ей, но не всегда хорошо. Иногда она сердится на меня, иногда я проклинаю тот день, когда не решилась бежать и осталась в ее культе. А мне целый континент нужно заставить ей поклоняться, — Беата тяжело вздохнула. — Беседы с вами — моя отдушина. Волшебство, которое позволяет забыть обо всем, кроме вас двоих. А я разбудила вас и нарушила ваше мирное посмертие. Но вам не придется терпеть эту муку вечно: когда я захвачу Кловерфилд, Калунна погрузит вас в сон. Вы оба забудете обо мне, вернетесь в свой дворец, к прекрасной и всесильной Ате, и все будет хорошо. Прошу, потерпите еще немного.

Эйне вздрогнул.

— А я ведь помню кусок того сна: я очнулся в твоих объятиях и оказалось, что моя смерть — всего лишь сон. И вся война — сон, но уже вещий. Узнав о нем, ты поспешила принять меры, которые нас спасли. Жрицы скрыли наши земли колдовством и направили их корабли