со стороны: Алиса — свободная женщина, а вот ты — женатый изменщик, который пудрит ей мозги и разбивает сердце. Люди не любят общаться с подлецами. Особенно семейные пары. Ты им дурной пример подаешь.

Джеральд сжал одеяло до побелевших пальцев.

— Ты мне сейчас мстишь, да?

— Нет, милый. Я еще даже не начинала, — насмешливо ответила Беата, — я тут пытаюсь спасти наш брак, пока ты сваливаешь всю ответственность за ситуацию на мои хрупкие плечи. Итак, какой вариант выбираешь? Открытый брак без ревности или разрыв с Алисой и новыми друзьями?

— А какой третий вариант? — угрюмо спросил Джеральд.

— Ты выздоравливаешь, собираешь вещи и уходишь к Алисе. Мы разводимся. Я…

— Нет.

— Дай договорить.

— Нет. Ты не можешь меня выгнать или уйти от меня. Калунна обещала вмешаться и не позволить этого, — Джеральд выпрямился, — этот вариант даже обсуждать бессмысленно. Ты меня не бросишь.

Беата заскрипела зубами.

— Хорош подкаблучник! Палкой меня в брак загнал и хватаешь ее каждый раз, как что-то идет не так! Ты в курсе, что брак должен держаться на других вещах? На любви, на уважении, на желании быть рядом?

— Я очень хочу быть рядом с тобой. Но ты пару минут назад прямо призналась, что добровольно никогда не вышла бы за меня замуж. Это был мой единственный способ стать твоим мужем, — отрезал Джеральд, — и каждый раз, как мы ссоримся, ты вспоминаешь об этом. Хотя говоришь, что любишь. Но так и не простила меня за жест отчаяния, хотя я ради тебя убил хисширского демона.

— Ты его ради себя убил! Чтобы Калунна исполнила твое желание и вручила жену, перевязанную ленточкой, как награду за твои страдания в культе! Какого черта я должна быть твоей наградой и утешением? Мне что, больше заняться нечем?

— Беата, хватит. Мы так никогда не закончим этот скандал, — Джеральд откинул одеяло и встал. Открыл шкаф. — Я пойду прогуляюсь, а то ты так и не успокоишься.

— Ты болеешь.

— Ничего, не рассыплюсь. Мне уже лучше.

Беата молча смотрела, как он переодевается. Ее гнев таял. Ей стало больно и тоскливо. Она подошла к мужу и погладила его по плечам.

— Скандал закончен. Ложись в постель. Я сегодня лягу спать на диване в гостиной. И сейчас пойду туда. Не надо бежать на холод, а то получишь осложнение болезни.

Джеральд обернулся и взглянул на нее.

— Уверена?

— Да. Ложись.

Он молча кивнул. Но когда она попыталась уйти, взял ее за руку и легонько сжал. В глазах Джеральда была тоска, такая же, как у Беаты. Ему тоже было больно. Больно, что Беата не выбрала бы его своим мужем. Что не простила за их вынужденный брак и требует себе право на измену. Но сильнее всего его задевало то, как легко Беата предложила им разойтись. Так, словно он ничего не значил в ее жизни. Один щелчок красивыми пальцами — и его заменит толпа безликих мужчин, а он никогда больше не приблизится к этому теплому рыжему огоньку, без которого его сердце опустеет, как прогоревший дотла камин. И это было страшнее всего, что Джеральд когда-либо переживал.

В воздухе разлился тонкий аромат вереска.

— Ибо мудрые нам говорили, что Бог есть любовь… Но древние знали, что любовь — это боль, что любовь есть сера, и щелочь, и соль…

Беата рвано вздохнула.

— Моя богиня. Не надо. Мне и так плохо, зачем ты показываешь мне чувства Джеральда? Я знаю, что он любит меня, знаю! Но с ним же невозможно договориться по-хорошему! Зачем ты вообще нас свела? Почему за тридцать лет не избавила его от снов, наведенных демоном, и не убрала одержимость мною? Он же был бы намного счастливее без этой чертовой любви! Она отравила нас обоих!

— …что любовь есть тьма, и весна, и яд, чтобы мне вовеки не видеть тебя…

Джеральд замер, а потом закрыл глаза, прислушиваясь.

— Беата, ты слышишь?

— Песню?

— Да. Зачем Калунна ее поет?

— Не знаю.

— Очень красивая песня, моя богиня, но можно перестать петь ее в наших головах и поговорить со мной? Зачем ты это делаешь?

— Чтоб вовеки не вспомнить, как это — быть с тобой…

— Беата? — тихо позвал ее Джеральд. — Я, кажется, понял. Не уходи. Быть вместе — это наша судьба. Как бы больно ни было, это — правильно. Вот что хочет сказать нам богиня.

Беата поймала себя на том, что все еще стоит, не двигаясь и не отнимая у Джеральда руки. А тот не отпускал ее, будто боясь, что разрушит этим хрупкое перемирие, возникшее между ними.

— Как это — быть с тобой… быть с тобой…*

Беата собралась с мыслями, пытаясь заглушить песню Калунны, звучащую в ушах.

— Джеральд, обдумай оба варианта решения проблемы, пожалуйста. Свободные отношения или супружеская верность с обеих сторон. Но если ты выберешь второе, а потом втихую «поддашься искушению», я сочту тебя обманщиком и никогда не прощу. Не за измену. За ложь и подлость. Я не тороплю, думай сколько хочешь.

— Хорошо.

Беата забрала у него руку и ушла в гостиную.

— Я, кажется, поняла. Думать полезно, да, моя богиня? То ты ему обещаешь воскрешение, хотя охотников не воскрешаешь, то отдаешь в жены главную жрицу, хотя в твоей прошлой империи был матриархат, то прикрываешь от моего гнева, то заставляешь меня понимать его чувства… А все почему? Да потому что этот ревнивый, упрямый засранец не только мой муж. Он — твой первый охотник после твоего возрождения. Чертов любимчик. И ты ему подыгрываешь, осыпая милостями. А мне что со всем этим делать? Мне все еще нужны три мужчины, а не один, но двое из них мертвы, а третий — безудержный ревнивец, с которым я даже не могу развестись и завести нормальные, здоровые отношения. Если он выберет супружескую верность, я на стены полезу. А потом разобью ему сердце. И свое заодно. И что тогда нам с ним делать? А всего-то и нужно было никогда не выходить за Джеральда замуж и оставить его любовником. И почему он так цепляется за дурацкий статус моего мужа?

Голос поющей Калунны стал немного насмешливым, но отвечать она не стала. Беата принялась мрачно раскладывать диван.

И почему любовь была такой отвратительной штукой? Она сводила с ума Джеральда, саму Беату и всех, кто когда-либо влюблялся по-настоящему. И лишь Калунна могла петь о ней, ни капли не волнуясь о том, что ее это коснется.

* * *

Спустя несколько дней Беата, вернувшаяся домой, услышала в гостиной голоса:

— …вот молодец!