бы отлично продумано, эргономично, дорого и пропитано хорошим вкусом — но в то же время настолько функционально, что кажется холодным.

Вилла промышленника Макса Грундика производила точно такое же впечатление. Хотя часть внутренних помещений уже была перестроена и кое-какая старая мебель заменена. Эти следы вмешательства просматривались очень хорошо, потому что нарушали ту самую функциональную холодность, будто кровоточащие следы от кинжальных ран.

Перед переговорами настроение у меня было подавленным. Я всё ещё переживал новости, которые получил перед отлётом от Лики. Почему я не настоял на том, чтобы глянуть отчёт?.. Да и смог бы я что-то изменить?.. Или стал бы менять?..

Теперь, получается, ответственность за всё произошедшее лежит на ней. А ведь она умная девочка, и, конечно же, обо всём догадалась. Надо бы её как-то поддержать, что ли… но это уже после возвращения.

Вопреки опасениям, обсуждение самого соглашения не заняло много времени. Бугай и его юристы (в том числе европейские) внимательно прочитали наши документы ещё накануне, внесли некоторые совершенно непринципиальные правки и дали своё ободрение.

Что немаловажно, такое же одобрение было получено от европейских партнёров, представляющих одну очень уважаемую финансово-промышленную группу, с представительницей которой я встречался в Москве, в доме приёмов «Логоваза».

Поначалу меня это сильно удивило. Ведь сделка, по сути, была политической. Она намертво привязывала ведущие украинские элитные группировки к российской юрисдикции, тем самым делая невозможным намеренное и сознательное ухудшение отношений, резко сужая пространство для игры.

Объяснение я получил позже. Лично от Бугая.

Мы отдыхали в СПА. Достаточно целомудренно — только массаж и целебные воды. «Зае…ли эти б…ди!» — простодушно признался Бугай, млея от массажа.

Потом, когда оздоровительные процедуры плавно перешли в пьянку. Борис Абрамович как-то ловко умудрился исчезнуть, сославшись на занятость. Как-то так само собой получилось, что мы с Бугаем остались наедине.

— Знаешь, почему мы договорились, а? — растянувшись в кресле и потягивая виски из запотевшего стакана с ледяными камнями спрашивал олигарх.

— Это выгодно, — ответил я. — Обеим сторонам.

— Слушай, мы не на переговорах, а ты не среди своего начальства. Так что расслабься, — отмахнулся Бугай. — Мало кто из ваших был готов поставить себя на наше место. Вот, посмотри на Лужка, что он о нас говорит? Бандеры! Дармоеды! Всё вам построили, а вы перед нами на цыпочках ходить не желаете! Так ведь? Ну так, скажи?

Я неопределённо кивнул в ответ.

— Вот! Пока у вас внутри грызня идёт отношение к нам по принципу «ну а куда вы денетесь»? Когда разденетесь! — он хохотнул и сделал глоток. Потом продолжил: — даже те из нас, кто далеки были от национализма — о нём задумались. Потому что нельзя так с людьми. Перегиб это. То любовь в засос в обмен на «совок» — то вот это, через нижнюю губу… я тебе так скажу: я сам себя русским считаю. Но при прежних раскладах делал бы всё, чтобы ваши идиоты обломались! Просто из принципа.

Он вздохнул и мечтательно уставился в потолок. Молчал где-то с минуту. Потом, будто спохватившись, снова заговорил:

— Скажи, ты это сам придумал, да?

— Ну, в общих чертах, — признался я.

— Я сразу раскусил, что ты хочешь. И знаешь, это вполне нормально. По крайней мере, это такой, нормальный подход. Разговор на равных. Не через губу и «куда вы денетесь»… хотя после этого мы накрепко повязаны. А знаешь, почему я согласился? А?

Я пожал плечами.

— Да знаешь, наверное… ты умный парень. Умнее ваших старпёров, которые думают, что опять у них всё на мази…

Он подался вперёд, посмотрел мне в глаза и понизил голос:

— Да потому что Россия дальше будет разваливаться. Это неизбежно. Чечню вы никак не усмирите — значит, отпустить придётся. А с ней и остальных. И хорошо, если всё бескровно пройдёт… а вот после этого настанет наша очередь. Потому что мы останемся самым сильным славянским государством, с самой развитой промышленностью и жёсткой привязкой к вашим сырьевым концессиям на остатках территорий… я хочу, чтобы ты понимал, парень. Чтобы действовал сознательно. Потому что потом, как всё окончательно устаканится, мы сможем экономически объединить три славянских народа: вас, белорусов и нас. Для начала в качестве конфедерации, с общей экономикой. С центром в Киеве, как было в старые времена!.. с америкосами вопросы порешаем — никаких военных амбиций, чисто своя ниша в глобальной цепочке питания! Достойная и покладистая часть их новой мировой империи. Понимаешь?.. теперешняя Россия — никак не впишется в новый мировой порядок, который наступил. А вот восточные славяне, с центром в древнем Киеве — пожалуйста! Потому что мы будем национальным государством, безо всяких там имперских амбиций, потому что суперимперия возможна только одна… ну что, ты как, с нами, а, парень? За новое славянское единство?

Бугай пристально посмотрел на меня.

Я же только улыбался и поддакивал. А что ещё мне оставалось делать?..

Никому о том разговоре я рассказывать не стал. Ротшильды, уверен, и без меня всё прекрасно знали. Что касается Березовского… наверно, тоже догадался о раскладах. Ну и ладно. Пускай они реализуют свой новый план. Пусть пробуют.

Обратно я летел рейсовым самолётом. У БАБа нашлись дела в Лондоне, и он забрал свой джет. Новенький А-320 «Люфтганзы» выгодно отличался от отечественных бортов. Всё было на уровне, включая обслуживание. «И когда только европейские авиакомпании успели так испортиться?» — невольно думал я, вспоминая перелёты по Европе в десятых…

До отлёта в «дьютике» я купил подарки: косметику и духи для Мирославы, Лики и Людмилы, кое-что покрепче для бати, разные мелочи, вроде фирменных часов, для ребят.

Такие хлопоты помогали отвлечься, совладать с нервами.

Я был сильно зол на себя. Даже не за то, что не просчитал все варианты — это ведь невозможно. Меня бесила собственная нерешительность. Я вдруг понял, что жизнь вокруг меня — вовсе не симулякр, и не застывший стоп-кадр из моего прошлого. Что люди вокруг реагируют на изменяющиеся обстоятельства, и делают это стремительно.

Хорошо бы переговорить с китайцем, после всего случившегося… он, конечно, не вполне союзник — но нейтральная сила, так или иначе заинтересованная в сохранении баланса. Того самого, который позволяет им успешно развиваться в то время, когда остальные игроки заняты «высокими материями».

А, может, и не стоит разговаривать. По крайней мере, сейчас. До того, как я закрою Балканское дело.

Что именно мне предстояло сделать я более-менее представлял. Наши курсанты уже год