Финн драматично прокашлялся, когда встреча начала подходить к концу.

– Как председатель, я внес некоторые дополнения в сегодняшнюю повестку дня.

От волнения глаза мистера Эллиота расширились, но он не стал вмешиваться.

– Первое. Чед и Райан в «Классном мюзикле 2».

Я посмотрела на Брук, чтобы посмеяться над шуткой, но она воздержалась. Кто-то зашептался, и Рей фыркнула:

– Серьезно?

Финн невозмутимо продолжил:

– Я хочу, чтобы все немного задумались о песне I Don’t Dance, с самым взрывным текстом в истории Диснея, если не за всю историю концертов. Каждая строчка двусмысленна. «Я покажу тебе, как я двигаюсь»? «Проскользни в „дом“, набирай очки, двигаясь по танцполу»?

– О боже, – пробормотал Алексей.

– И для тех, кто сомневается, я выскажу решающий аргумент: потом Райана и Чеда можно увидеть сидящими рядом, буквально одетыми в одежду друг друга. Это самый крупный скрытый скандал с тех пор, как Симба написал «секс» на небе.

– Разве там не SFX? Типа звуковой эффект? – спросил мистер Эллиот.

Финн покачал головой.

– Такой старый, а такой наивный.

– Старый? Мне двадцать семь! И не рассказывай о фильмах так, как будто я не понимаю, о чем речь, я смотрел их.

– И что ты хочешь этим сказать, Финн? – перебила Рей, ее звучный голос снова вернулся в мою жизнь.

Брук посмотрела на нее, потом уставилась в пол. Насколько я знаю, она все еще не выяснила отношения с Рей. Думаю, даже несмотря на то, что я запустила движение, это магическим образом не заставило исчезнуть злость Брук за то, что Рей сделала.

– Я собираюсь сделать Райана и Чеда официальными талисманами нашего клуба.

– Мы рассмотрим это, переходи к следующему, – быстро сказал мистер Эллиот.

Финн прищурился, а потом провел пальцем по своей папке-планшету.

– Окей… здесь обращение от… – он зажмурился и отпрянул назад, – Финна Пака.

Рей выглядела так, словно ей хотелось вырвать планшет у него из рук.

– Я проснулся в четыре утра после воодушевляющего сна и понял – аллитерация! Мы должны называться Слуб странных и сомневающихся. Слуб начинается с «С». Три «С». Это определенно увеличит количество участников.

В комнате образовалась мертвая тишина. Финн огляделся, делая движения руками в ожидании ответа.

Рей подняла руку. Финн указал на нее.

– Рейна, всегда пожалуйста.

– Осталась еще одна тема, и у нас заканчивается время, – сказала Рей.

Финн выглядел расстроенным.

– Хорошо, но мы обсудим это на следующей неделе. Итак, последняя тема – это… враждебное отношение к бисексуалам с Дарси.

Ему не нужно было объявлять так, будто мы на ток-шоу. Внезапно взгляды всех оказались прикованы ко мне. И я не хотела делать этого, но знала, что должна.

– Итак, – сказала я. – С недавних пор я чувствую себя… немного сбитой с толку. И вот в чем дело. Я… я и правда боюсь испытывать чувства к парню, любому парню, – выдавила я. Вот. Теперь я сказала это вслух, поэтому не могла отказаться от своих слов, даже если бы захотела. – Я – би. Но в последний раз, когда мне понравился парень, я не была частью этой группы, и бисексуальность не являлась такой важной частью моей личности. Но теперь все по-другому, и думаю, что это как-то странно.

– Как странно? – спросил Финн.

Я сглотнула и оглядела лица, уставившиеся на меня. Никто не выглядел раздраженным или готовым к осуждению, несмотря на то, что это казалось тупым и тривиальным, чтобы обсуждать. Страх сойти за натурала.

– Если я с парнем, то получится, будто я больше не принадлежу к этому сообществу. Что, если у меня появится парень? Для меня будет странно прийти с ним на мероприятие или даже сказать таким, как мы, что у меня есть парень. Мне кажется, меня осудят.

– О боже, Дарси, – сказала Джез. – Мы не осудим тебя.

– Ты часть нашего сообщества, – просто сказал Финн.

Брук кивнула, а у меня перехватило дыхание. Впервые за несколько недель она признала меня.

Алексей скрестил руки на груди и лег на стол.

– Это все в твоей голове, – сказал он. – Даю слово, ты единственная, кто так думает.

– Нет, – резко сказала Рей, и я повернулась посмотреть на нее.

Она не выглядела озлобленной, но тон ее голоса был суровым. Мой желудок скрутило. Это было то, чего я боялась. Что я расскажу об этом, а мои страхи станут еще сильнее. Но потом она продолжила:

– Не заставляйте ее верить в это. То, что она описывает, называется скрытым враждебным отношением к бисексуалам, к чему они не имеют никакого отношения. Это все навязано сообществом. Нас все время заставляют чувствовать, будто у нас недостаточно нетрадиционная ориентация, чтобы тусоваться с такими людьми.

Ну. Сказать, что я была ошеломлена в тот момент, – значит не сказать ничего. Внезапно я почувствовала прилив тепла и благодарности к ней. Благодарность, которая мгновенно омрачилась чем-то, что напоминало чувство вины. Я не заслуживала поддержки.

– Это правда, – сказала Лили. – К асексуалам и аромантикам также дерьмово относятся.

Эрика повернулась, чтобы взглянуть на Лили глазами, полными надежды.

– Точно, – сказала Рей.

– Скрытое враждебное отношение к бисексуалам? – повторил Джейсон.

Рей не упустила момент:

– Да. Это когда бисексуалы начинают верить в бифобию, которой окружены. Нам говорят, что наша сексуальная принадлежность вымышлена, или что мы натуралы, если выбираем кого-то противоположного пола, и то, что наши чувства не считаются, если мы никогда не встречались с людьми определенного пола, – полное дерьмо. И потом мы слышим это так часто, что начинаем в себе сомневаться.

– Да-а, – сказала я. – Это именно то, что я чувствую. Мне всегда говорили, что я «превращалась» в натуралку или «превращалась» в лесбиянку в зависимости от того, в человека какого пола я влюбилась. И совсем недавно кто-то сказал мне, мол, это хорошо, что я могу встречаться с парнями, ведь тогда мне не придется сталкиваться с дискриминацией.

Брук вздрогнула, и тогда я вспомнила, что это она высказала этот комментарий. Я упоминала это не чтобы обвинить ее, и надеялась, что она не воспримет это таким образом. Теперь, когда я начала выплескивать часть гнева и разочарования, о существовании которых едва подозревала, то не могла остановиться:

– И думаю, что технически я могу никогда не влюбляться в парней, но какого хрена? И как следствие, оказывается, что у меня не такая нетрадиционная ориентация, потому что, знаете, я могу просто быть натуралкой и вообще не сталкиваться ни с каким притеснением, все просто. Как будто отношения с парнем магическим образом делают меня натуралкой. Как будто это соревнование или рейтинг и мне нужно прекратить разговаривать на данные темы, если я и правда нетрадиционной ориентации? Правда? И я хочу уточнить, что этот человек ничего такого не говорил, но именно так я себя и чувствовала. И, может, я не знаю, что такое быть геем или лесбиянкой, но я точно знаю, что некоторые люди никогда не поймут, каково это – быть человеком нетрадиционной ориентации и краснеть каждый раз, когда ты вступаешь в такие разговоры, потому что чувствуешь себя так, будто задеваешь чьи-то чувства, ведь когда они говорят «нетрадиционной ориентации», они не имеют в виду тебя!