от этого прощения. Он доводит романтическую драматизацию до того, что пишет поэму, повествующую о решении Ричарда даровать своему убийце жизнь, чтобы он навсегда стал свидетелем «надежды побежденных»31[580]. Это говорит о том, что к тому времени Рожер де Ховден не очень положительно относится к Ричарду. После описания смерти короля он добавляет в свое повествование много стихов и эпитафий, составленных в его честь, к которым мы вернемся позже. Одна из них выражает все ту же идею и видит в стреле знак провидения, наказание, карающее преступление:

Яд, жадность,

Постыдный аппетит, обостренная гордыня, слепая алчность Правили дважды по пять лет. Арбалетчик

Своим искусством, своей рукой,

Своей силой все это прекратил»32[581].

Можно предположить, что Рожер де Ховден был осведомлен о фактах через слухи, дошедшие не от первого лица, и что он использовал детали, позволявшие ему рассматривать смерть Ричарда как Божье наказание, карающее его за наиболее значимые ошибки, к которым мы вернемся во второй части книги. История с сокровищем имела ту же направленность.

Другой лучше осведомленный хронист также упоминает об этой истории, речь идет о цистерцианском монахе Коггесхолла (Эссекс), который основывает свой рассказ на показаниях прямого свидетеля осады, возможно Милона Панского, аббата другого монастыря, расположенного в 12 километрах от Пуатье. Милон был капелланом Ричарда и присутствовал при последних моментах жизни короля33[582]. Его рассказ является самым надежным и точным относительно смерти Ричарда. Он тоже видит в его кончине Божье наказание, а его повествованию предшествует длинный перечень моральных ошибок короля, так и не исправленных им. Это, в частности, его страсть к богатству, которая привела к тому, что он обложил англичан налогами и поборами. Для него Ричард достиг «вершины зла» к концу своей жизни, собирая богатства, чтобы привлечь на свою сторону вассалов в «Галлии». Потом он переходит к пересказу его смерти:

«В году 1199 от Рождества Христова, во время Поста, после переговоров двух королей (Англии и Франции) о восстановлении мира, было, наконец, подписано перемирие между ними на некоторое время. По этому случаю король Ричард нашел уместным повести свою армию во время поста против виконта Лиможа. Тот, пока два короля находились в состоянии войны, постоянно восставал против него, своего сеньора и короля, и заключил договор о союзничестве с Филиппом Августом. Некоторые говорят о том, что сокровище невообразимой ценности было найдено на землях виконта и что король приказал привести виконта и отдать сокровище ему. Виконт своим отказом34[583] еще больше настроил против себя короля.

Уничтожая все на своем пути огнем и мечом на землях виконта, не согласившись даже спрятать оружие в священное время поста, он подошел к Шалю-Шаброль, взял в осаду одну башню и яростно атаковал ее в течение трех дней, приказав своим саперам подорвать башню и развалить ее, что впоследствии и случилось. В этой башне не было ни рыцарей, ни воинов, способных ее защитить, если не считать нескольких слуг виконта, которые напрасно ждали помощи от своего сеньора. Они даже подумать не могли, что сам король взял их в осаду, предполагая, что это кто-то из приближенных короля. Таким образом, сам король их атаковал с арбалетчиками, в то время как другие занимались подрывной деятельностью, и почти никто не осмеливался подняться на стены башни и защищать ее. Лишь иногда, время от времени, с высоты стен они сбрасывали.огромные камни, которые, падая с грохотом, пугали осаждающих, однако не причиняя особого вреда подрывникам и не мешая им продолжать их работу, так как со всех сторон они были защищены установками.

Вечером третьего дня, то есть на следующий день после Благовещения, король после ужина подошел со своими людьми к башне, беспечно, без доспехов, если не считать железного шлема. Он атаковал осажденных, пуская по привычке в них стрелы и дротики. И тут вооруженный мужчина, до ужина постоянно прятавшийся в нишах башни, не получивший даже царапины, так как защищался от дротиков сковородкой, неожиданно появился, вскинул на плечо свой арбалет и резко спустил его в сторону короля, который тем временем смотрел на него и аплодировал. Стрела попала ему в левое плечо, возле шейных позвонков, таким образом, что дротик сместился назад и воткнулся в левый бок, когда король склонился вперед, но не достаточно, чтобы защититься щитом, который всегда носили перед ним.

Получив это ранение, король, как всегда сохраняя мужество, не издал даже стона, даже не пожаловался, на лице и в поведении не отразилось ничего, что могло огорчить или испугать тех, кто находился рядом с ним, и, наоборот, обнадежить его врагов. Потом, так как он не чувствовал никакой боли (в то время как другие вообще не заметили того, что с ним произошло), он вернулся в свое убежище, расположенное по соседству. Здесь, вырвав стрелу из тела, он сломал древко; но железный наконечник размером с ладонь остался в теле. В то время как король лежал в своей комнате, хирург из отвратительных домочадцев нечестивого Меркадье обследовал тело короля при свете факелов и нашел раны серьезными, даже смертельными. Было слишком сложно найти железный наконечник в жирном теле; и даже обнаружив его, ему пришлось силой вырвать его.

Тщательно применялись бальзамы и перевязка; но потом состояние раны начало ухудшаться, и она стала чернеть изо дня в день, пока не стала причиной смерти, а король вел себя невоздержанно и не следовал предписаниям врача. Вход в комнату, где он находился, был запрещен для всех, за исключением четырех наиболее благородных лиц, которые имели свободный доступ к королю, боясь, как бы новость о его болезни не стала очень быстро достоянием общественности. Однако, сомневаясь в своем выздоровлении, король письмом призвал свою мать, которая находилась в Фонтевро. К отходу в мир иной он подготовился через спасительное таинство исповеди своему капеллану, причастному к этому таинству, к которому Ричард не прибегал уже семь лет из-за тайны, ведь он в сердце носил смертельную ненависть к королю Франции. Он простил своему убийце свою смерть. Итак, 6 апреля35[584], то есть на одиннадцатый день после ранения, он умер на закате дня, после того как был помазан священным маслом. Его тело, освобожденное от внутренностей, было перевезено в гробницы Фонтевро