Поднялся и на вопросительный взгляд Кати показал пустую бутылку. Прекрасное алиби для отступления на кухню.

– Есть хочешь? – поинтересовался Стоян, продолжая раскладывать пасьянс под звуки негромко рассказывающего о беспорядках в США радио.

Диктор аж захлебывался от счастья, повествуя о борьбе чернокожих трудящихся за равные права. Слово «негр» куда-то внезапно исчезло из речи. Для борьбы с ними ввели войска в несколько городов. В чем-то он, безусловно, прав. Смотрится не лучшим образом, когда танки против собственного народа. Но людишки сильно буйные. В Детройте третий день громят магазины и поджигают дома. Причем развлекаются стрельбой по пожарным. В других местах не лучше. Но проблема-то не в отношениях черных и белых. Это предлог. Причина – в переезде всех обеспеченных и среднеобеспеченных в пригороды. В собственные дома с красивыми лужайками, откуда и ехать никуда не надо – школы, магазины и все необходимое прямо здесь. Американская мечта в полном объеме. Остаются неработающие и низкооплачиваемые. Соответственно город теряет налоги, и власти не могут его нормально содержать. Летит к черту инфраструктура, даже желающие вырваться из нищеты теряют такую возможность, поскольку немалая часть предприятий перебирается поближе к пригородам. А теперь еще и жгут магазины, как будто это поможет. Ну да, унесешь пару коробок консервов, а где потом возьмешь, когда закончатся? Вряд ли скоро вернутся продавцы. А кое-кто, потеряв все, уже никогда не откроется снова. Почему этого никто не видит, бог весть.

Закончив с осуждением американских расистов, голос перешел к рассказу о гонконгском гриппе. Причем поминал в качестве аналога и азиатский десятилетней давности, когда по разным оценкам умерло от четырех до десяти миллионов в мире. Кто их там, померших от эпидемии, в Китаях считает. И не приходит в светлую голову, что болезни границ не знают, а у нас прямо под боком «Шанхай» с массой незарегистрированных эмигрантов. Завтра и здесь может дать вспышку. А наше здравоохранение исключительно на словах готово.

«Новости» в своем репертуаре. Сначала в России рассказывают о проблемах за границей, чтоб прониклись, насколько наш народ хорошо живет, и лишь потом – о мелких собственных недостатках. Вроде давно уже Диктатуры нет, но СМИ крепко держит цензура. Не вымарывают и не закрывают газеты, но штрафуют в иных случаях так, что в будущем десять раз редактор поостережется без железных доказательств пускать в печать. Ну, как раз по части криминальных событий никто тексты не черкает. Просто излишне красочные подробности с расчлененками и головой на тумбочке даются намеками, без детальных описаний. Сейчас как с цепи сорвались. Все же такого прежде никогда не было. Переплюнули в разы американский день Святого Валентина[27], о котором фильмы снимают, и почти добрались по количеству убитых до сражения у дома Анархистов в тысяча девятьсот восемнадцатом году, когда с обоих сторон уложили под добрую сотню, не считая случайных прохожих. Современные историки срывают покровы, вспоминая и про бессудные убийства большевиков, поминая Троцкого со Свердловым, но там всего-то три с чем-то десятка в течение недели. Можно гордиться. Мы с запасом обошли революционеров в сомнительном соревновании.

– Имел удовольствие отобедать «У Пятницкого» и отужинать в «Вашингтоне», – называю рестораны, где встречался с нужными людьми.

В отличие от предыдущих рабочих бесед в морге и особнячке здесь присутствовала охрана внутри и на улице. Не самые популярные заведения, надо сказать. Приличные, но не модные. Меньше шансов для всех встретить знакомых. Но это для «честных» чиновников важнее. А для меня, в первую очередь, – чтоб не сдали место встречи и не ждали на выходе товарищи диверсантов из «Софии» с очередной бомбой.

– И каково это – быть главным? – поднял дядька голову.

– Тяжко, – честно признался я. – Тошно иметь дело с разным дерьмом, независимо от того, в шикарный костюм вырядилась коричневая жижа или в рабочую одежду. Вторые даже честнее. Они крадут, убивают и продадут маму родную, но делают это прямо и честно. А эти рассуждают про патриотизм, родину, руки не подают, а сами ничуть не лучше. Взятки – ерунда. Иные такие гниды, клейма ставить негде. Родную дочь насиловать, а затем запереть в дурку! Я бы его своими руками с удовольствием удавил, так ведь без этой твари подряды на строительство не получим. Берет деньги с презрительной миной, а у самого руки трясутся от жадности.

– Вот поэтому мы и не лезли в политику, – сказал Стоян, с досадой бросив карту. Не сошлось что-то. – Имею в виду наших, а не «семью». Яна и остальные твои родичи предпочитают сами по себе крутиться, но в унитаз не нырять. Не потому что плохо и воняет. Все мы закон нарушали так или иначе. Но это гаже гораздо. Начинаются компромиссы. Ты мне – я тебе. Сначала закрою глаза на твое свинство. Потом помогу спрятать и сам замараюсь. Поверь, лучше жить просто. Пришел, обыграл даже не лоха, а казино, и живи в свое удовольствие, раз бог одарил такой удачной способностью.

Он поднялся и извлек из холодильника две бутылки пива. Одну вручил мне, вторую открыл о край стола. Может, ошибаюсь, но вся мебель в здешней квартире антикварная или сделана по заказу. Красное дерево, слоновая кость, известный на всю Европу дизайнер. Вадим себе не отказывал в такой мелочи. Так что сейчас Стоян мимоходом нанес ущерб минимум на пару сотен рубликов. Сказать Кате, она возмутится до глубины души. В отличие от профессионального каталы, прежде она существовала от зарплаты до зарплаты. Как я с удивлением выяснил, бабуля крайне редко брала за свои ведьминские услуги гонорар. Точнее, брала, но не со всех. Только с ненуждающихся. И со света не сживала. Если и умеет проклинать, не использует. Или уж совсем редко это делает, раз на намек Катя гневно возмутилась. А что такое – сглазить пытавшихся тебя убить? Как аукнулось, так и откликнулось. Я, к сожалению, на такие вещи не способен. Да и никто из моих знакомых. Вообще-то проклятие адрес должно иметь. Надо знать конкретного человека и иметь нечто, ему принадлежащее. Совсем не обязательно волосы, ногти и прочее добро, описанное в книжках. Важно, чтоб вещь имела частый контакт с пациентом. Одежда, щетка для волос, даже бумажник, который мужик постоянно таскает в кармане и трогает. И тыкать иголкой тоже не обязательно, хотя заклятие на кровь наиболее удобно. Но его и повернуть назад можно. Потому редко такое делают даже умельцы.

– Ты ведь пока еще никого не приказывал убить. А ведь придется рано или поздно.

– Лео выйдет, – хмуро отмахнулся я, – пусть он и посылает автоматчиков.

– Дай бог, – легко сказал Стоян. – Да не знаю я ничего, – возмутился он на мое подозрение. Тоже считывает мимоходом настроение. – Честно сидел здесь, хотя мне это точно так же не нравится, как и Кате, и наружу не высовывался. Но не верю, что так просто отпустят. Если уж начали – постараются закатать надолго. Хотя бы для создания проблем «семье». Найдут сто свидетелей всякой ерунды, которых потом адвокаты размажут по стенке. Но судья продлит срок задержания и под залог не выпустит. Придумает формулировку: «В связи с опасностью побега из страны» или еще заковыристей.