и заняться птицеводством. Позже, поняв, что дело не ладится, он вернулся к пению, собрал вокруг себя русских, недавно приехавших из Маньчжурии, и основал в Сиднее собственный хор «донских казаков»[596]. В Мельбурне создателем подобного коллектива стал сибиряк Александр Карасев. Вероятно, сам он не был казаком, но в юности в Китае занимался в экспериментальной театральной труппе. В 1930-е годы Карасев организовал на Украине ансамбль песни и пляски, который продолжал выступать в годы войны при немецкой оккупации, а еще позже – под патронажем UNRRA в лагерях ди-пи в послевоенной Германии. Иммигрировав в начале 1950-х в Австралию в рамках программы массового переселения, Карасев немедленно по прибытии создал в Мельбурне новый казачий ансамбль[597].

Среди русских иммигрантов, нахлынувших в Австралию после войны, интеллектуалы были редкостью, хотя в 1950-х годах в Аделаиде было целых два конкурирующих литературных кружка: один создала Валентина Собович, приехавшая из Ташкента через Таллин и лагеря ди-пи в Европе, а второй – Николай Меди, юрист, получивший образование в Харбине (и в 1930-е годы недолгое время состоявший в Русской фашистской партии) и сделавшийся учеником русского эмигрантского философа Николая Бердяева[598]. В 1950-е годы русское сообщество в Австралии не породило толстых журналов (где художественная литература соседствовала бы с публицистикой), какие в изобилии выходили и в Советском Союзе, и в европейских центрах русской эмиграции в межвоенный период. С редким публичным выражением общности с русской интеллигенцией выступил Борис Домогацкий, выпускник Московского университета и активный антикоммунист: в 1954 году он бросил клич в русскоязычной газете «Единение» к выпускникам Московского, Казанского и Харьковского университетов, призывая их отпраздновать приближающийся юбилей их родных учебных заведений[599]. Домогацкий, театральный критик, печатавшийся в «Единении», и объект подозрений разведорганов, был, по словам благожелательно настроенного наблюдателя, «еврей, масон и февралист» (сторонник буржуазной Февральской революции), симпатизировавший НТС, но сам не состоявший в этой организации[600]. Очевидно, что Домогацкий был яркой личностью и не вписывался ни в какие шаблонные рамки. Однако для русской интеллектуальной жизни в послевоенной Австралии был характерен (в отличие от радикальных традиций старой русской интеллигенции) политический крен в сторону воинственного антикоммунизма.

Газета «Единение», зародившаяся в Мельбурне, но весьма востребованная среди читателей и в Сиднее, похоже, пользовалась самой большой популярностью из русскоязычных периодических изданий (в начале 1960-х тираж каждого выпуска составлял около 1 500 экземпляров)[601]. Один дружески настроенный обозреватель называл политическую ориентацию газеты «либеральной, антисоветской», но отмечал, что антисоветский элемент выражен сильнее[602]. Газету основала группа активистов НТС, в основном недавно приехавших из Европы, хотя среди них было и несколько переселенцев из Китая и даже один иммигрант, обосновавшийся в Австралии еще до войны, – Василий Яценко. В прошлом Яценко был летчиком, воевал на стороне белых, иммигрировал в Квинсленд в 1927 году, купил сахарную плантацию и через десять лет создал ячейку НТС. В июле 1949 года на пароходе «Фейрси» в Мельбурн прибыла большая группа членов НТС из европейских лагерей ди-пи. Вскоре после прибытия, взяв за образец европейский журнал НТС «Посев», они решили выпускать газету. Финансовую помощь в ее издании оказывали Яценко и Елизавета Трикожус (жена профессора биохимии Виктора Трикожуса)[603].

Первым главным редактором «Единения» был Олег Перекрестов, родившийся в 1914 году в Москве, но выросший в Литве, где он в 1935 году и вступил в НТС. В 1949 году он прибыл в Австралию из Германии в качестве перемещенного лица, а через двадцать лет на некоторое время вернулся в Европу, чтобы возглавить издательство «Посев»[604]. Перекрестов во многом опирался на помощь Владимира Комарова, который работал на «Посев» в Германии после войны, и белградца Георгия (Юрия) Амосова, который подростком вступил в НТС в Германии, а позже приехал в Австралию из Мёнхегофа и со временем сменил Перекрестова на посту главного редактора. Сам журнал называл себя силой, противодействующей советской пропаганде и усилиям по репатриации, а свою цель определял как сплочение белой эмиграции в Австралии[605]. Как можно догадаться, редакторов и авторов этого журнала политика интересовала гораздо больше, чем культура, и в фокусе их внимания находились скорее международные события, чем происходившее в Австралии. Широко освещалась деятельность НТС в Европе, а также деятельность местных русских общин, особенно церковной и антикоммунистической, чего, конечно, и следовало ожидать от общинной газеты.

«Вот и Австралия… А как к ней привыкнуть?!» – жалобно вопрошала недавно приехавшая из Харбина 18-летняя Наталья Мельникова, будущий редактор журнала «Австралиада». Позже она вспоминала: «Австралия конца 1950-х оказалась для нас совершенно чуждой, скучной и отсталой в культурном отношении страной». Даже русские австралийцы при знакомстве очень разочаровывали после того космополитического, культурного мира, что окружал Наталью в Харбине: например, ее выросшие на ферме неподалеку от Дарвина кузины (дети казака, отправившегося когда-то за невестой в Китай, и харбинки, получившей хорошее воспитание, Натальиной тети по линии Бухвостовых), говорили на ломаном русском и косо глядели на Наталью в цветастой юбке и с косами[606].

Австралия с ее политикой и культурой оставались пока странным и чуждым миром, на который русские смотрели (если вообще желали на него смотреть) со стороны. «Единение» же почти полностью игнорировало его, хотя его более скромный сиднейский конкурент – издание монархистов «Русский в Австралии» – изредка предлагал своему (вероятно, совсем крошечному) кругу читателей довольно грамотные и справедливые обзоры австралийской политической сцены, которые писал Василий Карпов, иммигрировавший в Австралию еще до войны[607]. Русские воспринимали как нечто чуждое не только австралийскую политику, но и местную природу, и здешнюю общественную среду. Живя в глуши Нового Южного Уэльса, Николай Ключарев любовался австралийским пейзажем, даже видел в его блеклости «мистическое» и «первобытное», но ощущал пропасть между этой первобытной природой и человеческой цивилизацией. Он писал своему другу Ивану Николаюку, что в захолустном городке, где он живет, русских немного, зато осело множество других иностранцев, и сообщал о них некоторые сведения. Можно предположить, что жили там и старые австралийцы, но Ключареву, очевидно, совсем нечего было рассказать о них[608].

Глава 7 Белые русские

Когда русские съехались в Австралию из двух концов света, сформировавшаяся в итоге диаспора с типичным для нее национализмом (в том числе и в его наиболее энергичной форме, выражавшейся в скаутском движении), антикоммунизмом и крепкой приверженностью православной церкви стала смотреться обнадеживающе белой. В целом так оно и было, но все же имелись некоторые тонкости. Во-первых, многие из этих белых изначально воспитывались как красные – иными словами, они