Он кинул в меня папку с презентацией. Я поймал, разозлился и бросил папку обратно. Босс на автомате схватил её и посмотрел на меня с лёгким удивлением.

— Я не буду писать заявление. И вы меня не уволите, — заявил я совершенно спокойно. — А повышение вы подпишете так же, как и обещали — сразу после поездки в Россию.

— Почему это? — сощурился Майк Загорски.

Я улыбнулся.

— Потому что аудит уже был. Вы собственноручно проверили, подписали и одобрили его. А выставив меня перед Советом Директоров мошенником, вы признаетесь в собственной некомпетентности. Вы ведь уже отчитались перед правлением в том, что по нашей зоне всё идеально. Кстати, вы рекомендовали меня как лучшего сотрудника, первого россиянина, готового работать в штаб-квартире. Неужели вы признаете, что настолько не разбираетесь в людях? А как же ваша репутация? Нет, вы не сделаете этого! И ещё по одной причине, — я намеренно сделал паузу, глядя шефу нагло в глаза.

— По какой же?

— Я вам нравлюсь.

Майк Загорски расхохотался громче, сел обратно и хлопнул себя папкой по коленям.

— Молодец, Алекс, проверку на прочность прошёл. Ты обратно принят. И да, ты мне нравишься. Именно поэтому я выбрал тебя, а не Холдена из Индии или Эндрю из Москвы. Мне нужны свои люди, чтобы понимали меня с полуслова и поддерживали так же. Мне нужны те, кто может откусить палец, если кто-нибудь посмеет засунуть его в рот. В Нью-Йоркском офисе найдётся много желающих. Но ты молодец, удар держать умеешь. И кусаешься хорошо.

Я кивнул и улыбнулся ещё шире.

— Я был рождён для этого, босс.

— Ну, тогда пойдём на собрание. Я представлю тебя европейским коллегам. Давай добавим свежей крови лондонским туманам.

* * *

Я освободился только через четыре часа. В голове гудело от эмоций, новостей, переговоров. У меня получилось, чёрт побери! Получилось! Даже не верится! Завтра утром, сразу из Лондона я лечу в Москву, в посольство США — оформлять рабочую визу. А потом там же мы встретимся в аэропорту с нашими ТОПами и с французами и прямиком в Ростов. Честно говоря, от всего происходящего и грядущего мурашки по коже!

Конечно, последнее слово о моём переводе в штаб-квартиру за Шерманом Менье. Но я на девяносто процентов уверен в положительном результате.

Я разволновался: такие гости, а я не в офисе… Мои архаровцы без контроля, но это тоже вынужденный шаг. Взвешенный риск, если хотите. Впрочем, я был уверен в Валентине и моих ребятах: мой спецназ всегда готов принимать хоть Президента, хоть Махатму Ганди… Не знаю, почему он вспомнился. Может, потому что во время представления чопорным британским коллегам мне на ум пришла его цитата: «Для того, чтобы добиться своего благополучия, Британии потребовались ресурсы половины планеты. Сколько же нужно таких планет, чтобы того же самого уровня благополучия достигла Индия?» Я всегда мысленно перекладывал это на Россию и всем иностранцам с гордостью говорил: «Россия — девятая часть всей суши на Земле». И сейчас пусть умоются…

Я был уверен в себе от начала и до самого конца, потому что я точно знаю, что в ещё одной своей цитате великий индийский деятель не ошибся. Я проверил это на собственной шкуре: «Сначала они тебя не замечают, потом смеются над тобой, затем борются с тобой. А потом ты побеждаешь.»

Как и сегодня! Я победил! В голове прозвучали фанфары, тамтамы и бубны. Я победил, чёрт побери!

Но не следовало почивать на лаврах. Я позвонил Валентине, дал распоряжения, напомнил задачи, хотя ей и не нужно напоминать — построит и перестроит всех подряд. Это в первые пару лет она была приличной, а потом начала летать по офису, как валькирия, и рычать что-нибудь типа «Сволочи! Зарою!» Говорят, было и хлеще, но я не слышал.

Честное слово, эту девушку надо развивать. Не удивлюсь, если однажды она дойдёт до топовых должностей.

Валентина была на боевом посту. Отчиталась, заверила, успокоила.

А потом я поехал в гостиницу, чтобы слегка отдохнуть перед вечерним пивом с Майком и англичанами. Принял душ, переоделся, прилёг, отключаясь от работы и всей этой суеты, и тут же воздух в номере наполнился мыслями о Марианне. Казалось, я даже чувствую в запахе чистого белья, вылизанной комнаты намёки на нежный флёр яблоневых лепестков. Словно она где-то рядом! Моя нежная девочка! Юная, невинная, восхитительная!

Отчаянно захотелось услышать её голос, её волшебный, ни с чем не сравнимый, солнечный тембр. Я взял в руки телефон.

Она не брала трубку довольно долго, затем послышалось:

— Да, Александр Игоревич, я вас слушаю.

— Александр Игоревич? — удивился я. — Это ещё что такое? Почему?

Я нервно сел на кровати.

Что теперь не так?! Я же объяснил всё, извинился и послал ей розы. Она не поняла?!

— Извините, я на работе. Вокруг люди, — сдавленно произнесла она.

— Ты ещё обижена на меня, Мари? — нахмурился я. — Я могу ещё раз попросить прощения.

— Не надо… Зачем? Просто… Просто я не могу… сразу, — сказала она так, будто вот-вот расплачется. — Извините, тут люди. Может, потом… Или… в общем, не торопитесь…

Я выдохнул громко, стиснув в руке смартфон.

— Хорошо, Мари, мы поговорим потом. Мы обязательно поговорим. Мне есть что сказать тебе!

И вдруг звонок прервался.

Она бросила трубку?! Да, точно! Бросила!

Потому что работа или потому что я кретин?

Я сморгнул и почувствовал, что каменею. Радость победы внезапно рухнула, подмяв под себя обломки корпоративного самолёта. И в доли секунды мне вдруг стал безразличен «золотой парашют» и прочие плюшки карьеры топ-менеджера, при этом явственно, до жжения, в груди образовалась дыра. Если оттуда вынуть её солнце, что мне останется?

Зачем она так со мной?

Мне показалось, что я каменею, как и тогда, когда она отказала мне. Я предпочитаю «заморозиться», окаменеть, выключить эмоции, чем чувствовать боль и быть жалким. С Лиз я развил этот навык до совершенства. Наверное, потому, что когда-то её любил…

Я случайно задел пальцем экран смартфона и загрузилась страница Фейсбука. Я скользнул по ней взглядом и залип — опять Махатма Ганди, словно худой индийский старик в очочках из прошлого века следит за мной откуда-то с небес. Мистика…

Я встряхнул головой.

Нет! Какая, нафиг, мистика?! Я же просто подписан на его цитатник! Совсем с ума схожу!

«Трус не способен проявить любовь, это прерогатива храброго», — гласила цитата.

Любовь… — вслух зачем-то проговорил я. — Стрекоза тоже крикнула про любовь. Разве она ничего не поняла? Обязательно нужны слова?

Взгляд опустился дальше по странице, и я прочёл:

«Любовь никогда не требует, она всегда дает».