— Повторите ещё раз, чем мотивировал Губин невозможность КГБ участвовать в боевой операции.

— Сослался на начальство в столице, которое не даёт добро.

— А на кого конкретно он сослался?

— Ну что вы, Юрий Фёдорович, разве такие вещи доверяют телефонам? Комитетчики есть комитетчики, их кредо — разговор в кулачок.

Тараскун сверкнул глазами, но, помолчав, хмуро буркнул:

— Нашей конторе такое правило внедрить тоже не помешало бы.

— Открытый рот — окоп врага.

— Не шутите, Данила Павлович.

— Да какие уж тут шутки? — хмыкнул Ковшов. — Всё это время из головы не выходит одно — как выкручиваться из сложившейся ситуации. Мне ведь бежать надо в Управление внутренних дел. Там у нас штаб по проведению операции. Волнуется уже полковник Квашнин: Сербицкий ему поручил руководить оперативным составом. Я обещал Петру Ивановичу подъехать заранее, ещё раз всё обмозговать. А теперь вот обрадую…

— Вы докладывали, что время операции обусловлено отъездом уголовных авторитетов, прибывших из столицы?

— Совершенно верно.

— А нельзя ли перенести это время на день-два?

— Как?! — остолбенел Ковшов и усмехнулся: — Любезно попросить их задержаться? Мол, погодите, ребятки, у нас тут внезапно заминочка небольшая выскочила, как прыщ на заднице.

— Не ёрничайте.

— Извините…

— Я имел в виду попытку сорвать их отъезд каким-то образом.

— Поезд остановить? Но руководство железной дороги пуще нашего КГБ, его не уговоришь.

— Но должны же быть какие-то варианты! — не сдержавшись, вспылил прокурор. — На то и штаб создан, чтобы учитывать любые промахи и недочёты.

— Мы постараемся всё учесть, Юрий Фёдорович, — поднялся Ковшов. — А сейчас я вынужден вас покинуть, опаздывать нельзя.

— Жду регулярной информации, — услышал Данила уже в спину, но промолчал.

* * *

Полковник Квашнин с тёмными кругами под глазами резво вскинулся и, жестоко скомандовав: «Товарищи офицеры!», поднял на ноги весь оперативный состав, заседавший в просторном кабинете.

— Что так долго? — шепнул он Ковшову на ухо, пока Данила устраивался рядом. — Ты уж извиняй, но я без тебя потихоньку начал обсуждение.

— Тараскун задержал.

— Ясненько. По существу?..

— Ты продолжай, продолжай, — поморщился Данила, — Только особо не увлекайся. У меня есть замечания, я внесу коррективы.

— Какие коррективы? План операции утверждён генералом Сербицким.

— Предварительный план, — буркнул Ковшов, — и в нём имеется положение, что возможно внесение изменений в зависимости от конкретных ситуаций. Но ты продолжай, не волнуй народ, задвигались вон твои.

Квашнин поднялся:

— Командиры подразделений, обеспечивающие ход операции, только что ознакомлены мною с поставленными перед каждым задачами. Вопросы, замечания и предложения имеются?

Общее молчание было ему дружным ответом.

— Тогда послушаем первого заместителя прокурора области товарища Ковшова Данилу…

Договорить он не успел: влетев без стука, на пороге застыл старший лейтенант Ковшов-младший.

— Разрешите, товарищ полковник? — Лицо Владислава, раскрасневшегося от бега, не скрывало сильного волнения.

— Причины опоздания объясните потом, старший лейтенант. А пока присаживайтесь и включайтесь в работу. — Квашнин насупил брови, окинул нарушителя суровым взором, в котором так и читалось: «Никаких послаблений никому! Я с тобой ещё разберусь!»

Но нарушитель не шелохнулся, а, закусив губы, наоборот, сделал твёрдый шаг вперёд к полковнику и чётко отрапортовал:

— Разрешите объяснить причину опоздания. У меня важная информация. Это касается предстоящей операции по ликвидации банд.

— Вы забываетесь, старший лейтенант! — побагровел Квашнин. — Исполняйте мою команду! После выступления первого заместителя прокурора области я дам вам слово.

Дёрнулось лицо Владислава, он взглянул на отца, круто развернулся и, щёлкнув каблуками, отправился к пустующему месту.

— Сговорились оба? — тяжело опустился за стол Квашнин, ткнув в бок Данилу. — Дома что стряслось?..

Но Ковшов, не отвечая, оглядывал присутствующих напряжённым взглядом.

— Товарищи офицеры, — скрывая эмоции, ровным голосом начал он. — Сообщение, которое я вынужден огласить, заключается в том, что в предстоящей операции не примут участие сотрудники органов КГБ. Убедительных причин этому руководство прокурору области не представило, сославшись на невразумительное мнение московского начальства. Возможностью отложить операцию мы не располагаем, так как другого случая захватить столичных уголовных авторитетов вместе с местными лидерами банд, собирающихся устроить им проводы на поезд, не представится. Благо у нас есть время проанализировать чрезвычайную ситуацию, внести коррективы, передислоцировав наши силы, и не ударить в грязь лицом.

Заключительная неформальная фраза Ковшова вызвала улыбки на лицах присутствующих.

— Справимся! Не впервой!.. — раздались отдельные голоса.

— Тише, бойцы! — прервал их Квашнин. — Обмозговать всё надо. Шапкозакидательство сейчас вреднее всего. Старший лейтенант Ковшов, жду ваших объяснений.

— От известного источника, товарищ полковник, — поднялся Владислав, — мне стало известно, что в целях безопасности отъезда гостей Паук забросил нам дезинформацию. Авторитеты будут отправлены из города не поездом, то есть поздно вечером, а… — он вздёрнул рукав и взглянул на циферблат наручных часов, — а теплоходом… через некоторое время.

— Во сколько отправление теплохода на Москву?! — подскочил Квашнин. — Митрохин! — окликнул он тут же подскочившего к нему капитана милиции. — Срочно к дежурному! Командуйте начальнику речной инспекции, чтобы под любым предлогом задержал на час-два отправление!

— Ни в коем случае! — решительно остановил его Данила. — Теплоход отправляется около пяти-шести вечера. Время есть, чтобы успеть сосредоточить силы на главном — взять бандитов на теплоходе, когда тот уже будет находиться в плавании, а пассажиры улягутся спать.

— А с местной братвой как же?

— Этих отследить после проводов и задерживать по одному. Начинать с главарей. Можно предположить, что большинство их заночует на баркасе у небезызвестного Боцмана.

— Митрохин! — вновь озадачил капитана Квашнин. — С полной информацией начальника речной инспекции сюда. А вы, орлы, распределяйте ещё раз резервы и учтите всё до мелочей.

* * *

Боцман витал в облаках эйфории — почётную процедуру проводов столичных гостей Паук поручил ему. С утра он затеял приличный аврал во всех кубриках баркаса, не побеспокоив лишь непроснувшихся Великого Ясновидящего и Зигмантовича. На цыпочках подобрался к известной только ему тайной каюте Музыканта, прислушался и, боясь побеспокоить хозяина, направился по своим делам, но дверь неожиданно отворилась, и Музыкант в халате и с сигаретой в зубах хмуро окинул его подозрительным взглядом:

— Опять высматриваешь да подслушиваешь, старая крыса?

— Ни ухом ни рылом, — брякнул первое, что подвернулось на ум, Боцман. — Зачем так возмущаться?

— А чего ты рыщешь под моей дверью? Сказано тебе было Пауком — носа не совать!

— Вы же знаете, любезнейший Ерёма…

— Для всех я Музыкант! Приказ запамятовал, старый хрен? Напомнить Пауку, чтоб тряхнул тебя отсюда?

— Покорнейше извиняюсь, — отступил на почтительное расстояние побледневший прислужник. — Приказ чту, как зеницу ока, а здесь я по причине приборки кубриков. Провожаем же сегодня Ясновидящего… На камбуз вот поспешаю, готовить завтрак, а затем и обед праздничный.

— Какой же праздник ты хочешь затеять? Кого собрался поить-кормить?

— Великого Ясновидящего, конечно. А пожелаете и