— А вы вашего работодателя берёте в расчёт? — Найдер поставил трость рядом.

Он решил, что церемониться с Ризаром явно не стоит. С подобными добрые разговоры никогда не получалось вести, они понимали только одну игру — кто окажется сильнее, настойчивее.

— Это я тоже хотел обсудить. Но признаться, я думал, что когда мы начнём этот разговор, у вас будет больше успеха.

— Да? — ухмыльнулся Найдер. — Больше информации — быстрее работа делается. Вы слышали о таком законе, дан Ризар?

— Кажется, нет. Вы сами его придумали? — на скуластом лице появилась такая же ухмылка.

— Эту истину знают многие в Цае. Вы были там хоть раз?

— Я вырос там.

Найдер округлил глаза от удивления. А этот Кантор тот ещё… Оша даже не знал, какое слово подобрать. Не складывалось всё как-то. Сам Ризар был загадкой куда большей, чем настоящий заказчик.

— Как вы оказались на этом месте?

Мужчина с улыбкой подставил руку под голову.

— Зашёл с улицы, поднялся на третий этаж. Разве вы не так же?

— Не похожи вы на того, кто рос в Цае, дан Ризар.

— Найдер, вы пришли, чтобы расспросить о моём детстве? Какой вопрос вас привёл сюда?

Кантор устало потёр глаза. Оша обратил внимание — они были тёмными, почти чёрными. А в прошлый раз — зелёными. И никакая игра света не могла так изменить цвет. Ошибиться он тоже не мог.

— Да, я хочу расспросить о вашем детстве. Вы правы, сначала меня привёл другой вопрос, но я готов отложить его на потом. Кто вы, дан Ризар? Или как вас называть?

Найдер чувствовал себя зверем на охоте. Он напал на след, но никак не мог понять, кому он принадлежит — мелкому зайцу или опасному хищнику.

Тонкие губы Ризара опять исказила ухмылка.

— Вы что-то поняли, Найдер. Это хорошо. Расскажите.

— Да что вы, куда мне. Намекните, что я должен был понять.

Внутреннее чутьё не шептало, не говорило — орало во весь голос, что лучше уходить, послать это дело к чертям и найти что-то более понятное, более знакомое. Но голос обещанных пятидесяти миллионов линиров звучал сильнее. И они просили чутьё заткнуться, но небольшую уступку в его пользу Найдер всё же решил сделать и продолжить расспросы.

Кантор, по-прежнему державший руку под головой, молча уставился на Найдера. Он выставил указательный и средний пальцы и крепко прижал их к щеке. Волосы из русых превратились в тёмные и завились кудрями. Оша уставился в ответ. Да ну нет. Показалось же?

Но волосы так и оставались тёмными, почти что чёрными, как у самого Найдера. Чёрт возьми.

— Ну да, я понял, — голос прозвучал хрипловато. — У вас тоже есть магия, это… — оша сделал паузу. — Лекарство Лаэрта?

— Да, — кивнув, Кантор скромно положил руки на колени.

— И что вам нужно на самом деле? Кто вы, чёрт возьми?

— Кто я, кто я… — протянул Кантор. — Смотри. Хотя на самом деле ты знаешь ответ на этот вопрос.

Ризар медленно провёл рукой по лицу. Первыми изменились волосы — стали ещё более чёрными, прямыми и длинными. Затем лоб и глаза, нос, скулы, губы, подбородок.

Найдер уставился на это новое лицо. На хорошо знакомое ему лицо. То, которое он с удовольствием превращал в кровь, ломая нос, оставляя синяки на скулах, разбивая губы.

Чёрт возьми. Ризар. Ризар!

Последний раз единоутробного братца Найдер видел лет так семь назад. Тогда у него на подбородке красовался огромный красный прыщ, под глазом — фингал, а над губой торчал смешной тёмный пушок. Но не узнать его было сложно: три родинки на щеке, странные жёлто-зелёные, как у кота глаза — это осталось прежним.

Ризар отпустил волосы и собрал на затылке в короткий хвост, на лице появилась щетина, и на вид ему можно было дать лет так двадцать пять, но Найдер хорошо помнил, что этой противной морде всего двадцать. Видимо, жизнь его изрядно помотала.

Да, наверное, так и было. Одно время весь Цай болтал, что Орманд Льянал выгнал сына из дома, и тот бежал на Кирийские острова. Были острова или нет, но в изгнании сомневаться не стоило. И прошедшие шесть лет вне семьи явно не стали для него сказкой. ещё бы, иначе малец не знал бы про Лаэрта и не устроил такой спектакль.

Хотя, если человек напротив умел менять лица, был ли он на самом деле братом? Но если нет, то зачем нужна такая ложь? Хотелось грязно выругаться и отколошматить Ризара или кем там был этот мужчина — чтобы наверняка, и никакие загадки тогда не придётся решать.

— Кантор Ризар, значит, — как можно спокойнее сказал Найдер. — Ну рассказывай, Ризар.

— Да, никак вот не смог отказаться от родного имени, — Ризар шутливо развёл руками. — Сам знаешь, как имя много значит порой. Хотя нет, не знаешь, откуда оша знать про это.

Найдер мгновенно вскинул трость, уперев кончик в колено. Чертов Ризар. Это явно он. Одной фразы — так хорошо знакомой попытки унизить — было достаточно, чтобы доказать происхождение.

— А шуточки-то не меняются, да? За столько лет ничего нового не выучил? Хотя я не удивлён, если честно.

— Найдер, я не воевать пришёл. Я правда хочу поговорить. Ты ведь умеешь считать?

Оша с силой прижал трость к колену Ризара. На секунду губы того дёрнулись, но сам он не сдвинулся ни на миллиметр.

— Ясно, умеешь, — Ризар ухмыльнулся. — Мама ушла от твоего отца в сентябре, а вышла за Кантора только в ноябре. Я родился в июне. Понимаешь, о чём я?

Найдер, опустив трость, уставился на Ризара. Да ну нет. Ну не могло быть так.

Но брат был таким же высоким и тощим, как Найдер. С такими же тёмными волосами. А может, горбинка, так характерная для оша, была всегда, а не появилась из-за того, что Найдер сломал ему нос? Он уже и не помнил. Выходит, брат не просто единоутробный, а…? Чёрт возьми.

— Вижу, что дошло, — кивнул Ризар. — Я правда хочу поговорить, послушай, Найдер. Сколько себя помню, Орманд оскорблял меня и бил.

— А мать? — перебил Найдер.

Та женщина никогда не воспитывала его, не давала ни улыбок, ни объятий, ни похвалы, но оша всё равно хотел услышать, что она наплевала не только на старшего сына. Что дело не в нём, что он — не грязь, которую даже мать поспешила смахнуть.

— Она всем говорила, что я родился недоношенным, но… Я чувствовал, это враньё. Орманд тоже не верил. Он считал меня ублюдком и постоянно называл «оша». Я так хотел отделаться от этого слова, что сам ополчился на всех оша. Я знаю, что всё детство оскорблял тебя и натравливал своих дружков — сам-то я был младше и слабее, — на лице Ризара появилась то ли виноватая, то ли проказливая улыбка. — Знаю, что это так просто не забыть. ещё знаю, сколько раз приходил побитым из-за тебя. Я не хочу судить, кто прав, а кто виноват. И я говорю даже не о том, что ты мне брат — у тебя есть право сомневаться. Мне надо показать, что мы похожи, у нас одна цель.