учили быть безжалостным, но я никогда не был создан для преступной жизни. Мой младший брат гораздо больше подходил для этой работы, и поэтому я убрался с дороги, но когда твои родители убили Джейн… — Я качаю головой. — Это вскрыло что-то темное внутри меня. Ты должна понять, что я был воспитан как убийца, Ева.

Я замечаю, как она вздрагивает.

— Так ты собирался убить их? — Она хмурится. — Ты убивал раньше?

Я мысленно возвращаюсь к ужасам детства. Мой отец был чудовищем, возможно, даже хуже, чем ее родители.

— Отец заставлял меня убивать с тринадцати лет.

— Тринадцати? — Эхом отзывается Ева, ее лицо бледное.

— Да. — Я киваю и встречаю ее потрясенный взгляд. — У меня было твердое намерение использовать тебя, чтобы добраться до твоих родителей, пока я не встретил тебя.

Ева садится немного прямее, ее глаза ничего не выдают.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты была такой, какой я не ожидал. Доброй, чистой и невинной. Гребаная противоположность твоим родителям, и я знал, что не смогу использовать тебя так, как планировал.

— Как ты собирался использовать меня? — Спрашивает Ева, ее голос срывается от эмоций.

Я подхожу к ней, и на этот раз она не уклоняется.

— Я намеревался втянуть тебя в скандал. — Пожимаю плечами. — Хотел бросить тебя в объятия профессора Дэниелса. — Я сажусь рядом. — Но не смог подпустить его к тебе. Я никого не мог к тебе подпустить. — Я беру ее за руку, и она напрягается, но позволяет мне держать ее. — Ты заставила меня понять, что в жизни есть нечто большее, чем месть, и тогда я понял, что ты тоже ненавидишь своих родителей.

Она убирает руку.

— Я ненавижу их, но я бы никогда не причинила им вреда так, как ты хочешь.

Удивительно, как девушка, всю свою жизнь взращиваемая таким злом, осталась им нетронутой. К сожалению, не могу сказать того же о себе. Может, я и убежал от тьмы, но часть ее живет внутри меня.

— Я знаю. — Я кладу руку ей на бедро и сжимаю. — Вот почему я придумал новый план. Тот, который не предполагает убийства, но он причинит твоим родителям не меньшую боль.

Ее брови хмурятся.

— Каким образом это возможно?

Я поднимаю палец вверх.

— Подожди здесь минутку.

Я направляюсь к прилегающему шкафу и ищу кольцо, которое подарила мне бабушка, перед тем, как вырваться из их лап. Я скучаю по ней больше всех из моей семьи.

Она понимала, почему я не хотел быть частью этого. За несколько дней до моего побега она практически сказала мне уходить и подарила свое обручальное кольцо на память о ней. Я беру коробочку и открываю ее, глядя на простое, но красивое украшение. В центре кольца из белого золота с цветочной короной — безупречный бриллиант в полтора карата.

Ева подумает, что я сумасшедший. В конце концов, ей восемнадцать лет. У нее вся жизнь впереди, и все же я хочу предъявить на нее права. Хочу, чтобы моё кольцо было на её пальце, а моё имя — за её именем ещё до того, как начнется её жизнь.

Я закрываю коробку, возвращаюсь в спальню и обнаруживаю, что Ева исчезла.

— Черт, — рычу я, когда вижу открытую дверь. Я выбегаю из комнаты, однако не нахожу ее ни на кухне, ни в гостиной. Сердце колотится, когда я открываю входную дверь, ледяной воздух хлещет вокруг меня и заставляет дрожать, но я бросаюсь в снег без верхней одежды.

Паника мгновенно утихает, когда вижу ее, сидящую на скамейке возле арки, ведущей в мой коттедж, и пинающую носком ботинка густой снег. Она кутается в толстое зимнее пальто и с тоской смотрит на окружающие ее зимние волшебные пейзажи.

— Ева, — зову я ее по имени.

Она переводит взгляд на меня, и выражение чистого страдания в ее глазах пронзает меня до глубины души.

— Мне очень жаль. — Ева хмурит брови, глядя на снег. — Мне нужно было подышать свежим воздухом.

Я иду к ней, чувствуя, как кровь сильнее приливает к моим венам от перспективы сделать предложение этой женщине. Мы знакомы всего два месяца, но я без сомнения знаю, что не смогу жить без нее. Вопрос в том, чувствует ли она то же, что и я.

Я останавливаюсь перед ней, опускаясь на колени на уровне ее глаз. Глядя на неё, с уверенностью понимаю, что люблю ее, и не могу отпустить ее без борьбы. Я верил, что любил Джейн, но никогда не чувствовал себя так. С Джейн я держал свои руки при себе и мог сопротивляться притяжению, но против Евы устоять было невозможно.

Глаза Евы расширяются, когда я достаю черную бархатную коробочку.

— Что ты…

— Позволь мне сказать, — говорю я, открывая крышку, чтобы показать кольцо. — Ева Кармайкл, за последние два месяца я узнал тебя лучше, и ты самый добрый, самый красивый человек, которого я когда-либо знал.

Ее рот приоткрывается, она переводит взгляд с меня на кольцо.

— Я люблю тебя, и не хочу тебя отпускать. — Я смотрю в ее карие глаза, пытаясь найти ответ за непролитыми слезами, которые сейчас собираются в них. — Ты выйдешь за меня замуж?

Она качает головой, и мое сердце проваливается в желудок.

— Оак, мои родители убьют тебя.

Я наклоняю голову набок.

— Нет, они не посмеют. Раньше я был расходным материалом, но сейчас, будучи директором этой школы, я обладаю огромной властью. Многие влиятельные семьи обязаны мне бесчисленными одолжениями, и даже твои родители не смогут преследовать такого человека, как я. — Я дотягиваюсь до её руки и сжимаю. — Это твой выход из положения. Шанс для тебя поступить в колледж и получить квалификацию ветеринара. — Я чувствую боль в груди. — Я буду защищать тебя и оберегать до конца наших жизней.

Слеза скатывается по ее щеке.

— Оак?

— Да, малышка?

— Ты серьезно? Разве это не испортит твою репутацию директора?

Я качаю головой.

— Это вызовет небольшой переполох, но ничего такого, с чем я не смогу справиться. В конце концов, если мы поженимся, это будет значить, что я не представляю угрозу для других девушек.

Я даже не знаю, правда ли это, но я должен сделать так, чтобы это сработало.

Ева всхлипывает, слезы быстро текут по ее лицу.

— Я не хотел тебя расстраивать, — говорю, садясь рядом с ней на скамейку и притягивая ее к себе. — Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя, Ева.

У меня болит грудь, потому что я никогда в жизни не любил другого человека. Не так.

— Я не