золотая фольга на корешках говорила о названиях: “Элементарное руководство по химии”, “Уроки элементарной химии: неорганическая и органическая”, и “Справочник по химии”.

Уит зашевелился, встал перед стопкой, намеренно закрывая мне обзор.

— Что, черт возьми, ты творишь, — прошептал он. — Я мог тебе навредить.

Лунный свет серебрил его лицо, резкие линии скул и челюсти, яростно-напряженные плечи. Я и не подозревала, что он интересуется наукой. Это казалось несовместимым с тем Уитом, которого я знала — бывшим солдатом, задиристым дебоширом, который слишком много пьет. Эту сторону себя он прятал, но потом я вспомнила, как он говорил о порохе. Простая химическая реакция. Любопытство разожглось во мне, вопросы поднялись в горле. Я тяжело сглотнула, заставляя себя вспомнить причину, по которой я пришла.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Это не могло подождать до утра?

— Нет, я рисковала, что ты успеешь рассказать моему дяде о событиях сегодняшнего вечера. Ты на удивление благороден, когда хочешь этого.

— Черта с два.

Я отмахнулась от его комментария нетерпеливым движением руки.

— Кого ты ожидал увидеть? Что за бурная реакция?

— Бурная реакция? — он издал низкий, резкий смех. — Ты абсолютно права. Я должен был пригласить замаскированного незнакомца на чашку чая посреди ночи. Как я посмел защищаться?

За этими словами крылось нечто большее. Я ощутила, как напряглась его мускулистая грудь. Он был наполовину зол, наполовину напуган. Что-то заставило его насторожиться. Он готовился к нападению; ждал, что кто-то ворвется в его комнату в этот нечестивый час.

— Что с тобой случилось? — тихо спросила я.

Уит напрягся.

— Очевидно, что-то случилось.

— Почему ты не хочешь, чтобы твой дядя узнал об этом? — резко спросил он.

— С чего ты решил, что ему можно доверять?

— Потому что он спас мне жизнь, Оливера.

— Что? — спросила я, забыв про шепот.

Уит бросил на меня раскаленный взгляд, быстро встал и пошел к выходу. Он отодвинул занавеску на дюйм и выглянул наружу. Через мгновение он отпустил ткань и вернулся на пол, настороженно смотря на меня.

— Я не уйду, пока ты не объяснишь, что произошло.

— Я могу заставить тебя уйти.

— Ты больше не прикоснешься ко мне.

Уит не сводил с меня глаз, его губы были плотно сжаты. Наконец, он заговорил негромко, каждое слово вырывалось из него будто бы против его воли.

— Это случилось сразу, как меня выгнали со службы. То, что я увидел… — его голос оборвался, и он вздрогнул. Помолчав немного, он начал заново. — Я опустился на самое дно, большую часть времени был пьян, чем трезв, и тем самым загнал себя в угол. Рикардо вытащил меня из этого и с тех пор поддерживает. Довольна?

Это была не полная история, но я узнала достаточно, чтобы понимать откуда исходит непоколебимая преданность Уита по отношению к моему дяде. Он был в долгу у дяди Рикардо.

Вместо ответа на его вопрос я произнесла:

— Поклянись мне, что не расскажешь моему дяде.

— Я не могу этого сделать.

— Дай мне хотя бы день.

— Зачем тебе еще один день?

— Уит.

— Мистер Хейс, — поправил он. — Я же просил тебя соблюдать этикет. Я не привык постоянно напоминать кому-то о правилах, и это начинает меня раздражать.

Я наклонилась вперед, и упираясь руками в пол, на коленях поползла к нему. Он оставался неподвижным, все такой же настороженный и бдительный. Наши лица оказались на расстоянии дюйма друг от друга.

— Ты не можешь просто притвориться, что не чувствуешь этого. Того, что происходит между нами.

— Послушай, нет ничего—

Я поддалась вперед и прижалась губами к его губам. Потрясение заклокотало во мне. Уит не ответил на поцелуй, но и не отстранился. Мы замерли, и на какое-то мгновение я подумала, не потому ли это, что он не хочет разрывать этот контакт. Медленно, я целовала его губы, пока не почувствовала, как он незаметно смягчился. Я едва ощутила эту перемену, его губы расслабились под моими, с особой осторожностью он скользил по моим устам, затаив дыхание. Его язык коснулся моего, нежно. Я надавила сильнее— Уит напрягся, а затем отстранился.

Его дыхание было тяжелым, а голос хриплым.

— Как я уже говорил, сеньорита Оливера, — он сохранял спокойное и настороженное выражение лица. — Между нами ничего нет. И никогда не будет.

Я откинулась назад, тяжело дыша. Его вкус все еще ощущался во рту.

— Я женюсь.

Я моргнула.

— Что?

— Я помолвлен, — произнес он холодным голосом, крепко сжав кулаки на бедрах.

Слово упало между нами. Помолвлен.

Мои щеки запылали, когда я поднялась и бросилась к проему, отчаянно пытаясь создать расстояние между нами. Мили были предпочтительнее, но сейчас я бы согласилась и на свою комнату. Я совершила ужасную ошибку, как я могла быть настолько глупа, чтобы…

— Сеньорита Оливера, — прошептал он.

Я остановилась, держа в руках колючую ткань дверной занавески.

— Я сохраню ваш секрет еще на день, — сказал он. — После, если вы лично не расскажете ему о том, что знаете в каком направлении нужно искать, это сделаю я.

УИТ

Черт возьми.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Я забежала в свою комнату, сердце неровно стучало в груди. Я нахмурилась, вглядываясь в темноту. Свеча погасла, и только лунный свет освещал небольшое прямоугольное пространство. Я прошла вперед, моя кровь бурлила после случившегося. Уит был помолвлен. Он собирался жениться. Я не могла в это поверить, не хотела верить и представлять женщину, которую он однажды назовет женой.

В углу комнаты что-то пришло в движение.

Я замерла, крик застрял в горле. Голос прошептал, мягкий и знакомый. Голос, который, как мне казалось, я больше никогда не услышу. Слова дошли до меня тихим шепотом, настойчивый, но с едва уловимой ноткой паники, сквозящей в каждом слове. У меня мурашки побежали по рукам.

— Присядь, Инез.

У меня подкосились колени.

Я села на потертый ковер, ворс царапал кожу. Тень двинулась вперед, и очертания тела в темной одежде обрели четкость, когда мои глаза привыкли к темноте. Послышался звук чиркающей спички, затем вспыхнуло пламя, мерцающее и вздрагивающее.

Она спокойно зажгла свечу, но ее руки била мелкая дрожь. Занавесив штору, она опустилась рядом со мной. Я не могла понять, кого я вижу, хотя в глубине груди теплилась надежда. Медленно протянув руку вперед, она коснулась моей влажной щеки. Я и не знала, что плачу. Беззвучные слезы капали на мою одежду. Я поддалась вперед, и она крепко меня сжала руками. Мое тело неконтролируемо дрожало, и она едва слышно напевала, чтобы успокоить меня.

— Мама, — я отстранилась, быстро вытирая