В нескольких шагах от Дениса два дюжих оперативника схватили молодого человека за руки. Он остановился и с недоумением посмотрел сперва на одного, потом — на другого. Затем растерянно улыбнулся.

— Так вы все знали? — негромко проговорил он.

— Знали — что? — резко спросил его Денис.

— Что мы следим за вами, — ответил тот. Он окинул долговязую фигуру Дениса с головы до ног и сказал: — А вы не похожи на наркобарона.

— Я директор детективно-охранного агентства, — сказал Денис. — А это — мои сотрудники.

Один из оперативников быстро обыскал молодого человека. Поднял взгляд на Дениса и коротко сказал:

— Чист.

— К счастью, да, — кивнул молодой человек. — Меня зовут Олег. Фамилия — Бебиков. На вашем месте я бы не приближался к машине.

— Почему?

— Там бомба.

Подошел еще один оперативник. В руке у него был дистанционный пульт. Он протянул его Денису со словами:

— Вот. Нашел в их тачке.

Денис опасливо взял пульт.

— Не волнуйтесь, я вынул элемент питания, — продолжая улыбаться, успокоил его Бебиков. — Теперь он не опасней, чем детская игрушка. Можете смело нажимать на кнопку.

— Спасибо, мне не к спеху, — вежливо ответил Денис.

— Шеф, — окликнул его оперативник, — там, в машине, второй. Он без сознания. Похоже, этот малый разбил ему голову гаечным ключом.

— Вот как? — Денис перевел взгляд на Бебикова и удивленно прищурился. — Почему?

— Сам не знаю, — пожал плечами тот. — Наверное, потому что не хотел вас убивать. Хватит с меня крови. Нахлебался под завязку.

Некоторое время Денис изучающим взглядом всматривался в лицо Бебикова, потом кивнул и сказал:

— Ладно. Пойдем в мой кабинет, там и поговорим. Сева, звони саперам! И оцепите машину, ребята, вокруг много детей…

Лязгнул замок, и дверь сарая со скрежетом отворилась. Алексей зажмурился от яркого света. После бессонной ночи, проведенной на куче старых одеял, выглядел он еще хуже, чем прежде.

— Эй, ублюдок, вставай! — окликнул его бритый. — Пора работать!

Алексей поднялся на ноги и медленно вышел из сарая.

— Жрать хочешь? — спросил его бритый.

Алексей кивнул:

— Да.

— Потом пожрешь. Сначала докопай огород. Сам виноват. Вскопал бы все вчера — сегодня бы отдыхал. Ну давай шевели батонами.

Алексей немного постоял, привыкая к дневному свету и свежему воздуху (в сарае, где он провел ночь, воздух был душный и затхлый, там пахло прогорклым маслом и навозом), потом зевнул и спросил:

— А где лопата?

— Там же, где всегда. В подсобке. — Бритый кивнул в сторону маленького строения из белого кирпича.

Алексей кивнул.

— Чего киваешь? — повысил голос бритый. — Чеши туда. Лопата сразу за дверью.

Алексей понурил голову и медленно побрел к подсобке.

— Батонами-то шевели! — прикрикнул на него бритый.

Алексей прибавил шаг. Дойдя до подсобки, он остановился и обернулся.

— Давай-давай, — поторопил его бритый.

Алексей вздохнул и взялся за ручку двери. В подсобке царил полумрак, свет проходил лишь через маленькое оконце в стене, больше похожее на бойницу. Алексей пошарил рукой, но лопату не нашел. Он зажмурился и немного постоят, так, чтобы глаза привыкли к темноте. Затем открыл глаза и осмотрел нишу, располагавшуюся за дверью. Лопаты нигде не было.

— Эй, ты! Уснул, что ли? — завопил со двора бритый.

Алексей высунулся на улицу и крикнул:

— Нету здесь никакой лопаты! Не веришь — сам посмотри!

— Вот урод, а! — посетовал бритый и пошел к подсобке. Ну что здесь у тебя?

— Ничего. Нету нигде вашей лопаты.

— Отойди-ка!

Алексей отошел в сторону, пропуская бритого.

— Ты че, парень, в шары долбишься? — сердито сказал тот. — Вон же она, за тележкой.

Он двинулся в глубь подсобки, ворча себе под нос:

— Бля, навалили хламу, ни пройти, ни проехать.

Оттолкнув ногой тележку, бритый взялся за черенок лопаты, и в этот миг дверь за его спиной с лязгом захлопнулась. Он быстро обернулся:

— Че такое?

Замок сухо щелкнул.

— Э, урод, ты че! — завопил бритый, пробираясь к двери. Под ноги ему попалась картонная коробка, он споткнулся об нее и тяжело повалился на пол, больно уткнувшись плечом в зубья валяющихся грабель. — А-а!

— Я не урод. Меня зовут Алексей, — услышал он голос по ту сторону двери. — А ты — полный придурок.

— Открой! — простонал бритый. — Кому сказал — открой!

— Перебьешься.

Бритый ощупал раненое плечо, ладонь его стала влажной от крови.

— Слышь, парень, не будь гадом, — плаксиво заговорил он. — Открой. Пожалуйста. Я ранен!

— Не могу, придурок. Я выкинул ключ в колодец. А замок крепкий, амбарный, его железкой не собьешь. Я скажу твоей жене, чтобы она поискала в сарае ножовку. А мне пора идти. Пока, придурок!

Бритый принялся вопить и выкрикивать ругательства, однако Алексей спокойно прошел через двор, быстро взбежал по ступенькам дома и вошел в комнату. Блондинка возилась возле стола. Услышав скрип двери, она обернулась.

— Ваш муж — в подсобке, — сказал ей Алексей. — Кажется, у него проблемы.

— Какие? — испуганно спросила блондинка.

— Об этом он вам сам скажет.

Блондинка кинулась к двери, но Алексей преградил ей путь.

— Мне нужны деньги, — сухо сказал он.

— Деньги? — удивленно воззрилась на него блондинка.

— Да. Рублей сто. — Алексей усмехнулся и добавил: — Мне кажется, я их честно заработал.

Блондинка сунула руку в карман куртки и достала кошелек. Молча протянула его Алексею. Он взял кошелек и вынул из него сторублевую купюру. Вернул кошелек блондинке, затем сгреб со стола кусок хлеба и сказал:

— Мне пора идти. Спасибо за заботу.

Повернулся и вышел из дома. Через десять минут он уже был на железнодорожной станции.

Лариса никогда не боялась темноты. Даже в детстве. Ей даже нравилась темнота. Бояться можно было диких зверей или бандитов. Но что плохого в темноте? Включишь свет — и она исчезнет, словно ее и не было. Снова увидишь свою комнату, веши, к которым глаза привыкли настолько, что уже не замечают их. Все станет обыденным и скучным. И только в темноте комната приобретала новые очертания, а вещи становились другими, потому что в темноте на них никто не смотрел и им незачем больше было притворяться. Темная комната становилась волшебной и таинственной. К тому же в темноте легче было мечтать. И Лариса мечтала, обняв руками подушку и глядя в зашторенное окно, которое, несмотря на ночь, было светлей всего остального.