Подившись оперативности Мэлори, Каргин поднялся, чтобы взглянуть, не пришел ли обещанный доклад, но снова сел – на экране возникла знакомая личность. Гульбахар Ибрагимказиева из «Туран бишр» собственной персоной! Она комментировала события внутренней жизни, самым заметным из которых были дебаты к Курултае. Мелькнул просторный зал с амфитеатром скамеек, налитые кровью рожи, воздетые вверх кулаки, в бешеном темпе закружились халаты и смокинги; свалка шла сразу в нескольких местах, вокруг трибуны, под национальным бунчуком, в президиуме и у микрофонов, к которым депутаты прорывались с особенной энергией. Заинтригованный Каргин стал слушать комментарий.

Причиной парламентских неурядиц являлся внесенный евразийцами законопроект о наследственном президентстве. Оно понималось не буквально, не в том примитивном смысле, как в британском или испанском королевствах, где на смену усопшему монарху всегда приходит наследный принц, а в духе времени, то есть с демократическим элементом. Туран-баши давалось право определить преемника и подкачать его рейтинг, приподнимая на всякие ответственные должности, награждая чинами и званиями, рекомендуя народу и стране как самого достойного из кандидатов. Выборы, разумеется, состоялись бы после смерти туран-баши (да живет он вечно!), но не было сомнений, что их исход был бы предопределен.

Этот проект принципиально был поддержан всеми, а споры велись из-за третьей статьи, определявшей круг наследников. По мнению одних, преемник должен быть связан с туран-баши кровными узами, так как лишь кровное родство способствует генетической передаче мудрости, безмерной доброты и остальных необходимых властителю качеств. Другие считали кровную связь необязательной и даже лишней, отстаивая священные права туран-баши избрать преемником всякого, на кого падет его благосклонный взор. Пикантность момента состояла в том, что депутаты, сражавшиеся за ту или иную формулировку, вовсе не относились к различным политическим течениям; линия раскола шла через все партии, разделяя примерно пополам исламистов, коммунистов, евразийцев и остальных, поддерживавших президента или находившихся к нему как бы в оппозиции. Глубинный же смысл процесса повидимому заключался в том, что депутатов-"кровников" cкупили Курбановы, а противоборствующую сторону – светлый эмир Таймазов. Конечно, об этом Гульбахар не говорила, но выразила недоумение – с чего бы так внезапно накалились страсти.

В самом деле, с чего бы? – подумал Каргин, выключил телевизор и отправился проверить свое связное устройство. Материалы, обещанные Холли Роббинс, уже пришли; он набрал пароль и погрузился в их изучение.

В Бразилии, где сидели Глеб Кириллов и интендант Хуан Кастелло, все двигалось путем, явно подтверждая, что это страна цивилизованная и в полной мере интегрированная в мировую экономику. Правительство уже наложило эмбарго на вывоз оружия, и данный запрет, пока что временный, мог сделаться постоянным, если «Халлоран Арминг Корпорейшн» поддержит экспорт бразильского мяса, кофе и фруктов. Особенно кофе, без которого, как и без теплых туалетов, армии цивилизованных держав теряют двадцать процентов боеспособности.

В Северной Африке, где находились Эльбекян и Винс Такер, ситуация была сложней, однако и тут имелись положительные сдвиги. Два каравана с противопехотными минами были атакованы в Сахаре, на плато Ифорис, в том стратегическом пункте, где сходятся границы Алжира, Мали и Нигера. Уничтожив охрану, нападавшие угнали верблюдов и грузовики в урочище Мурзук, где отпечатки копыт и колес затерялись ввиду поднявшейся песчаной бури. Владельцы товара грешили на туарегов – тем более, что за Мурзуком располагалось их поселение Тахаят-Таммаржсаут. Туда направили карательную экспедицию силами до батальона, но оказалось, что все подходы к Тахаяту заминированы, и половина карателей была разорвана в клочки. Остальных уничтожили люди, так же похожие на туарегов, как верблюд на одеяло из верблюжей шерсти.

Что касается Китая и, конкретно, Нанкина, то там не цех взорвался, а цеха, восемнадцать корпусов, практически все ракетное производство. К счастью, ночью, а потому жертвы по китайским масштабам оказались незначительны, человек сто пятьдесят. Оценка убытков в долларах – не меньше миллиарда, и китайцы, дабы скомпенсировать потери, отказались от прежних импортных поставок и заключили более выгодный контракт на листовую высоколегированную сталь[54]с компанией «Джапен Аустралиа Мэтириалз», которая в ближайшем будущем исчезнет, но перед тем свои обязательства по контракту непременно выполнит.

Ознакомившись с докладом, Каргин призадумался, ощущая некую раздвоенность. Одна частица его души если не ликовала, то могла быть вполне довольной: дело шло, проблемы из невозможных переходили в разряд разрешимых, и ХАК, где мытьем, где катаньем, добивалась результатов, какие не снились «Росвооружению» вместе с «Росавиакосмосом» и концерном средств ПВО. Это с одной стороны, а с другой не составляло труда подсчитать, что в Сахаре и Нанкине уложили тысячу людей, не говоря уж о перебитых сподвижниках Вали Габбасова. Конечно, были они, в основном, мерзавцами, но вот вопрос: не он ли причина их смерти? До сих пор Каргин убивал собственноручно, а тех, кого кончали «гепарды», мог на личный счет не заносить. Теперь ситуация переменилась; как всякая персона VIP, владеющая многомиллиардным состоянием, тайной силой и реальной властью, он получал привилегию убивать не своими руками, а чужими, и не поштучно, а сотнями и даже тысячами. С этой мыслью надо было смириться и разрешить коварный и древний иезуитский вопрос: всегда ли цель оправдывает средства? Впрочем, майор Толпыго, хоть иезуитских колледжей не кончал, с ответом совсем не затруднялся: если цель благородная, любые средства хороши. Степень же благородства определялась, по мнению майора, числом стволов, вертушек, бомб и прочей бронетехники, необходимой для достижения цели.

Под вечер Каргин утомился и снова позвонил в Краснодар. Они с Кэти провели приятные полчаса, обсуждая, кого им больше хочется, парня или девочку. Решили, что это не важно на данный момент, что времени им не занимать, и если будет, скажем, девочка, то с парнем они еще успеют. Даже с двумя.

* * *

Следующим утром, едва Каргин спустился в офис, начались звонки. Первый был от безымянного связного Азера: сообщили, что Барышников пришел в сознание, лежит под капельницей, давление в норме и аппетит хороший. Сняли кардиограмму, и врач сказал, что признаков инфаркта нет. Приятная новость! Зато потом началось:

– Мистер Керк? Минбаши Сабитов, адьютант сардара Таймазова. С вами будет говорить светлый эмир министр.

И тут же:

– Приветствую, ага. Прекрасный день, вы не находите?

– Приветствую, сардар. Денек и правда приятный.

– А был бы еще приятнее, если бы мы разрешили тот вопрос, который обсуждался между нами.

– Есть ли повод для такой поспешности, Чингиз Мамедович? Мне обещали показать «Шмели»… то есть, простите, «Манасы». Пока я их не видел.

– Повод, тем не менее, есть. Вы отслеживаете дебаты в Курултае?