в платок, а Ло, не мигая, продолжил смотреть в пустоту. Вирта не стал ждать ответа. Когда его бойкие шаги затихли, Правид спросил:

— Вы рассказали ему о судне? Так?

— Да, Правид.

— Вы верите этому парнишке?

Вдруг Намрата громко вскрикнула и залепила Правиду хлёсткую пощёчину.

— Она наша дочь! Понятно! Наша дочь! Если есть шанс её спасти, мы его используем!

— Правид, мы благодарны за помощь, но на этом наши пути расходятся, — тихо продолжил слова жены Ло. — Мы дождёмся решения Вирты.

***

Манис открыла глаза, но с первого раза не смогла вспомнить, где находится. Только увидев знакомую металлическую дверь камеры, она погрузилась в недавно пережитый ужас. Голова, плечи, спина и самое главное — то, что находилось ниже живота, — нестерпимо болело. Один за другим, вспышками, кусочки воспоминаний складывались в единую картину, которую под конец Манис уже не хотела видеть. Она вспомнила своё сдавленное мычание и рык, вырывающийся из груди, смех десятка магов, столпившихся рядом, спустив штаны. Сальные улыбки, вкупе с издевательским блеском глаз, кружили около неё, словно бестелесные призраки.

Манис медленно поднесла ладонь к щеке, нащупав линии засохших слёз и вязкие кровяные подтёки.

Изнасилование. Что ещё мог придумать Трана?

Она улыбнулась сама себе и тут же охнула — боль пронзила челюсть острой иглой.

«Трана, ты слишком плохо знаешь цену моей гордости».

Не делая резких движений и не вставая, Манис отползла в сторону, где прильнула спиной к холодным камням. Только сейчас она почувствовала, что сидит на голых ягодицах, а порванные штаны, наверняка, валяются в одном из углов камеры. Она не видела своих бёдер, но по ощущениям предполагала, что они сплошь усеяны синяками и ссадинами.

Подняв тяжёлую голову к потолку, она громко вдохнула. Она не собиралась плакать, но стоило ей вспомнить лицо Вирты, слёзы сами побежали из глаз. Трана не сломал её, но хорошо постарался. Стыдливость — побочное явление его стараний. Но любая стыдливость легко перекрывалась злостью, если в человеке она присутствовала с избытком. Злость могла помочь справиться с болью, но в то же время заставляла хозяина действовать необдуманно. И прямо сейчас Манис представляла, как нападёт на следующего, кто решит пожаловать в её камеру.

— Ты как?

Голос показался знакомым.

— Бывало и лучше.

— Ты… очень храбрая девушка… я слышал, как они тебя истязали.

Действительно знакомый. И тут Манис снова вернулась к ужасным часам, проведённым с насильниками. Этот самый голос просил их остановиться и даже пытался угрожать.

— Спасибо, что заступался.

— Здесь я беспомощен, как котёнок.

— Как тебя зовут?

— Нис.

— Как интересно. У нас созвучные имена. Я — Манис.

— Я уже понял. Видел твоё лицо на плакатах.

Манис повернулась к стене и мельком заметила движение в одной из щелок. В соседней камере горел яркий свет, где под самой лампой стоял стул с привязанным к нему человеком, на лице и теле которого не было живого места. Кровавое месиво покрывало каждый участок кожи, а из левой руки торчал костяной осколок.

Мужчина с болезненным хрустом поднял голову и слабо кивнул.

— За что они тебя так?

— Я местный диверсант, — мужчина засмеялся, и слышалось это как болезненный хрип. — Мы взорвали продовольственный завод. Слышала о бунтах во внешнем круге?

— Видела в Чимеки какие-то разборки.

— Значит, мы сумели…

— Вы хотите...

— Да. Я лишь винтик в запущенной машине.

— Вас много?

Парень протянул указательный палец к потолку:

— Не стоит трепаться об этом здесь, кто знает, может, ублюдок Трана сидит прямо под нашими дверями.

Манис устало упёрлась головой в самый кривой, торчащий из стены камень. Похоже, они с Виртой пропустили начало революции. И почему-то мысль, которая должна была согреть ей душу, легко проскочила через всё тело и унеслась далеко-далеко, за пределы камеры, тюрьмы и Башни. Манис думала об одном, как бы скорее встретиться с Виртой, хотя бы одним глазком взглянуть на него. И это безобидное желание не могла заглушить даже ненависть к Трана. Если бы она встретила Ниса Паксу немного раньше, если бы не улетела на остров, то всё сложилось бы иначе.

— А почему ты с ними, Нис?

— Потому что так правильно. Потому что маги отняли у меня самое дорогое.

— О ком речь?

— О матери. Она умерла, пока ленивый маг спал в своём роскошном доме. И она не одна такая. Сколько ещё матерей умерли в постелях от болезней, которые дети не смогли определить из-за необразованности?

Ло и Намрата, а как сложилась их судьба. Манис вдруг захотелось громко закричать, потребовать ответы, возмутиться, какого чёрта её держат здесь, но истерзанное тело не желало даже сделать лишнее движение.

— Они вылечат тебя, частично, а потом начнут заново, — резюмировал Нис. — Так было со мной. Руки ломают уже не в первый раз. Правую только недавно залечили и вот пришёл черёд левой…

Время тянулось невероятно медленно. В темноте камеры, освещённой лишь тонкими лучами магических ламп, пробивающимися сквозь щели из соседних помещений, сложно было определить, наступила ли ночь или улица всё ещё залита солнечным светом.

Несколько раз Манис погружалась в тревожный сон. Урывками всплывали тулсахские пейзажи, винт старого самолёта и корабль, покидающий берега острова. Но даже знакомые места, отдавая тёплые воспоминания, тонули в чём-то чёрном и вязком.

Манис открыла глаза от звонкого щелчка. Нис оказался прав, Трана привёл лекаря.

— Ты думала, этим всё закончится? — ухмыльнулся главный контролёр, присев на корточки перед обессиленной Манис.

Пока маг-лекарь делал свою работу, Трана с интересом рассматривал тело пленницы. Когда он дошёл до лица, то его воодушевление мигом испарилось. Желая разглядеть растерянность, страх и боль, он совсем не ожидал увидеть глаза полные насмешки.

— Чего ухмыляешься? — едва сдерживаясь, процедил сквозь зубы Трана.

— Ты думал, что такое может сломать меня? Да пришли сюда хоть армию, это ничего не изменит.

Главный контролёр подскочил с места и пхнул лекаря в плечо:

— Достаточно! Ей хватит. А ты, мерзавка, ещё получишь своё. Тебя ждёт незабываемая ночь с советниками Башни.

Дверь камеры с шумом захлопнулась, и в коридоре послышался голос лекаря:

— Второго нужно лечить?

— Не нужно. Послезавтра его казнь, собственно, как и её.

Глава 11