Итак, это его подлинная прошлая жизнь.

Итак, это его всамделишная недавняя смерть.

Итак, он действительно вселился на время в женское тело. Как ни странно это звучит.

Он высовывает из воды голову, как остров, всплывший посреди пенной заводи.

Вот я и стал той, к которой хотел приблизиться.

Он намыливается и, водя по телу перчаткой, испытывает странное наслаждение от поглаживания каждого квадратного сантиметра этой гладкой кожи, гораздо более чувствительной, чем его прежний мужской эпидермис.

Сладострастие. Экстаз. Радость жить опять. У него в голове раздается голос:

– Когда закончите, плесните, прежде чем вылезти, холодной воды на ноги и на грудь. Это хорошо для кровообращения и оказывает укрепляющее действие. Если заметите прыщик, не вздумайте ковырять ногтями. Возможно, вы не знаете, что эти длинные волосы долго сохнут, придется воспользоваться феном. Но не слишком его приближайте, а то сожжете мне волосы.

Он уже ее не слушает: сделав воду горячее, он шевелит в пенящейся воде пальцами ног и улыбается до ушей.

– Больше не чувствуете эффекта наркотика? – спрашивает Люси.

Тут его скручивает приступ боли в животе. Сначала он принимает ее за вторичное последствие наркотика, потом понимает, что боль другая, рождающаяся далеко от головы и точно локализованная. Он боится, что это гастроэнтерит или несварение – нечто в этом роде с ним бывало при употреблении просроченной еды. Он вылезает из ванны, вытирается и видит на полотенце кровь. Поранился? Люси снабжает его недостающей информацией:

– Добро пожаловать в женский мир.

Он не смеет ее понять.

– Забыла предупредить: сегодня у меня начинаются месячные.

– Вы хотите сказать, что у меня… менструация?

– Тампоны в шкафчике над раковиной. Я вам подскажу, как их правильно использовать. Сначала расслабьтесь, нельзя запихивать их с силой…

Она подробно объясняет ему весь нехитрый маневр, однако у него только с третьего или с четвертого раза получается ввести этот странный предмет себе внутрь.

Когда он справляется наконец с этой задачей, раздается звонок в дверь.

– Кто бы это мог быть? – волнуется Долорес.

– Откройте дверь, Габриель!

Габриель-женщина торопливо одевается.

– Опять подручные Сами? – спрашивает Долорес. – Как они могли так быстро его найти без «жучка»?

– Нет, это не гангстеры, это клиенты.

– Целая толпа?

– В воскресенье вечером я провожу коллективные сеансы спиритизма.

Долорес провожает Габриеля к двери и узнает членов правительства.

– Сам министр внутренних дел! Забыла его фамилию…

– Валадье. Он мой друг.

– А остальные?

– Неужели не узнаешь?

– Погоди… Не верю своим глазам: сам премьер-министр Брокар!

– Он обещал его привести, но мне как-то не верилось…

– Не хватало, чтобы он приволок президента Республики!

– Мне надо вернуться в свое тело, иначе с ситуацией не совладать.

– Сейчас это неосуществимо.

– Почему?

Долорес сокрушенно прячет взгляд.

– Если сделать это второпях и без согласия обеих сторон, то может получиться соседство двух душ в одном теле. Это грозит хронической шизофренией. Обычно следует подождать по меньшей мере сутки, прежде чем дважды подряд прибегать к этой довольно мучительной манипуляции.

Люси хорошо помнит свой визит в психиатрическое отделение больницы, где все хотели сжечь ее на костре за колдовство.

Долорес обращает внимание на дам, сопровождающих двух политиков.

– Лучше тебе спокойно вернуться в свое тело завтра, – настаивает она.

– Ко мне пожаловали министр внутренних дел и премьер-министр! Габриель – полный профан!

– Придется помочь ему спасти твое лицо.

В дверь звонят снова. Стоя перед платяным шкафом в окружении кошек, Габриель судорожно перебирает платья, не зная, какое выбрать.

– Скажите пожалуйста, сам премьер-министр! – причитает Долорес. – Не знала, что ты настолько влиятельна…

– Знаешь, у большинства шишек национального масштаба есть свои астрологи или медиумы, они понимают, что не смогут эффективно управлять страной, опираясь только на свой ум. А главное, добравшись до вершины, все они проникаются мыслью, что видимый мир находится под влиянием невидимых сил.

67. Энциклопедия: Распутин

Среди крупных медиумов, влиявших на политиков, выделяется Григорий Распутин. Родившись предположительно в 1869 г. в семье мужиков (русских крестьян) в селе Покровское в Восточной Сибири, он уже в ранней молодости отличался могучей харизмой и производил впечатление статью, силой, пристальным взглядом голубых глаз, а также пристрастием к спиртному и многочисленными победами над женщинами; любовницы говорили, что его член превышал длиной 30 см и имел на основании родинку. В пьяном виде он любил его демонстрировать, впечатляя свое окружение.

Преследуемый толпой, желавшей линчевать его за колдовство, Распутин был спасен полицией и помещен в монастырь, где занимались исправлением извращенцев и преступников. Там, к удивлению монахов, он заделался мистиком и стал заучивать наизусть большие куски Священного Писания. Он мог неделями не есть и не спать и ночами напролет молиться, стоя на коленях.

Распутин обладал способностями целителя: рассказывали, что он вернул зрение слепому и способность деторождения – ранее бесплодной женщине, родившей благодаря ему близнецов. Кроме того, он утверждал, что умеет говорить с животными и укрощать самых ретивых лошадей.

После монастыря он путешествовал по всей России и стал в конце концов вхож в великосветские салоны Санкт-Петербурга, где завораживал скучающую буржуазию рассказами о связи с мертвыми и организацией церемоний столоверчения на манер сестер Фокс.

Сын царя Николая II Алексей был болен гемофилией, называемой также «болезнью королей». Царица Александра Федоровна от отчаяния пригласила к нему Распутина, надеясь на чудо. После визита длинноволосого голубоглазого монаха ребенок быстро пошел на поправку. Распутина поселили во дворце, где он стал врачевать своими мистическими приемами все монаршее семейство.

Пользуясь доверием императорской четы, он спал со служанками. Доверие к нему не ограничивалось медициной: царь и царица задавали ему вопросы о будущем страны, спрашивали у него советов по военной политике, о достоинствах и преданности министров. Его влияние на всю политику страны неуклонно росло.