Она снова вернулась к своему занятию.

— В любом случае, освещение будет меньше подходить для шитья. Так что я думаю, я буду сидеть здесь, на палубе, и наслаждаться солнцем, пока могу, если ты не возражаешь

Тави уставился на неё, и она совершенно ясно ощутила его полное замешательство.

Она слегка ему улыбнулась.

— Я знаю, ты беспокоишься обо мне. И я знаю, как сильно ты всегда ненавидел то, что очень многие вещи были полностью вне твоего контроля. Это еще одна такая вещь. Отрицание не делает это менее правдивым.

Он посмотрел на неё, его настроение перешло от беспокойного нетерпения к задумчивому самоанализу. Исана всегда считала эту способность сына фокусировать внимание на чём-нибудь немного пугающей.

Он мог направить колоссальный поток энергии мысли и воли на ту или иную задачу. Должно быть, ему было неприятно, чтобы не сказать больше, так же сконцентрироваться на себе.

Он вздохнул и опустился на палубу рядом с её стулом, опираясь плечами на переборку позади них. Он понизил голос.

— Если бы я…

— Мог заклинать фурий, да, — тихо сказала она. — Это не решило бы проблемы Первого Лорда. Даже если бы ты это мог, ты бы просто столкнулся с множеством других неконтролируемых ситуаций.

Тави ненадолго замолчал. Затем сказал:

— Но я мог бы тебя защитить.

— Возможно, — тихо сказала она. — А возможно, и нет. В жизни не так уж часто можно быть в чём-то полностью уверенным

Тави поморщился и кивнул.

— Я просто подумал, что я чувствовал бы себя лучше, если бы ты была внутри.

Она закрепила нить, приказала Рилл заострить ноготь, и аккуратно обрезала её. Она пропустила иглу через нить, намотанную на катушку, и, когда ноготь вновь стал нормальным, осторожно потрясла рукой, разминая ноющие пальцы.

— Если ты действительно считаешь, что так лучше, может быть, ты должен попробовать проводить нас туда.

Он моргнул и наклонил голову, глядя на нее.

Она рассмеялась. Она ничего не могла поделать. Она наклонилась и поцеловала его в волосы.

Несмотря на то, что он вырос таким высоким, и несмотря на то, что он узнал и кем стал, она все ещё могла видеть в нём младенца, малыша, шаловливого ребёнка, превратившегося в мужчину.

— Предположим, — сказала она, — что на твоем месте Гай.

— Будто он никогда не владел фуриями, — фыркнул Тави.

— А если бы не владел, — настояла Исана, встретившись с ним взглядом. — Предположи это. Как бы его спутники на него реагировали, а? Если бы он задумчиво стоял у перил и бродил туда сюда, словно голодный саблезуб, рычал и отдавал приказы, не имеющие особого смысла.

Тави сердито посмотрел на нее. Он начал говорить, остановился и пожал плечами.

— Если бы я был с ним? Я был бы обеспокоен.

— Точно, — сказала Исана. — Такое поведение может успокоить его тревогу, но он сделает это в ущерб другим. Ты хочешь быть таким?

Тави снова склонил голову, нахмурившись. Он ничего не сказал.

— Теперь подумай: если бы пребывание в запертой пассажирской каюте действительно было самым мудрым поступком, ты бы пошел в нее, при том что Гай настроен оставаться на палубе, вопреки тщетности данного жеста?

— Скорее всего, нет.

Исана кивнула.

— Вот почему Гай, даже будучи старым гадом-манипулятором, является лидером. Он действует. Остальные следуют, — она оглянулась вокруг и сказала, — они за тобой тоже следуют.

Тави вскинул бровь.

— Что ты имеешь ввиду?

— Сопровождающие нас, — сказала она. — Даже многие моряки. Они признают ум, компетентность и уверенность. Они признают тебя и твою оценку нашей ситуации с большим уважением, нежели других.

Тави пожевал нижнюю губу и пробормотал:

— Я пугаю их.

Исана не видела нужды подтверждать то, что Тави наконец понял.

— Если бы Гай посчитал, что для его людей безопаснее всего находиться в каюте, как по-твоему, что бы он сделал?

Тави медленно кивнул.

— Он бы пошел туда. Дав им шанс протестовать. Спасая их гордость. Помогая их морали. Если бы посчитал, что так лучше всего.

Исана залезла в сумку с одеждой, стоявшую около нее на палубе и достала штаны из одеяния Эрена, которые были кругом изорваны и кое-как залатаны, что выглядело возможно даже хуже чем сами дыры.

— Что ж. Возможно тебе стоит попрактиковаться. Как ты считаешь, как лучше поступить?

Ее сын покачал головой.

— В последнее время, я часто задумываюсь над этим вопросом.

Ну вот. Она оградила себя от новой волны паники. Сейчас это не то, в чем нуждается Тави.

— О?

— Очень часто, — сказал он.

— Да.

— Это важно.

Исана кивнула.

— О, да.

Он прошептал.

— Я боюсь.

Исана закрыла глаза. В голосе мужчины звучал детский страх, это было больно слышать и чувствовать.

— Суть в том, — тихо сказал он, — что я решаю не только за себя. Если меня сегодня не убьют, или когда мы прибудем в столицу, или в последующем сражении, или на суде, после сражения, тогда… мой поступок отразится на многих людях.

— В последние несколько лет это не так уж необычно, — отметила она.

— Но это другое. Более значимое.

— Правда?

Тави поднял на нее взгляд, ища ее глазами. Они были ярко зелеными на фоне корабельных деревянных балок, окрашенных в темно-коричневый цвет.

— Что, если я не смогу с этим справиться? — тихо спросил он. — Что, если я на это не способен?

— Тави, тебе никогда не требовалось…

— Дело не во владении фуриями, — тихо и твердо произнес он. — Дело во мне, — он наклонился ближе и прошептал, — думаешь, я смогу сделать это? Занять… занять его место?

Сердце Исаны сильно забилось. Она отложила штаны в сторону. От страха ей хотелось сказать своему сыну "нет". Что он не сможет окунуться в безумие охватившее правительство Алеры и выжить.

Что он испортит все, к чему приложит руку, причинит боль и горе бессчетным тысячам людей.

Вместо этого, она взяла его руку и сжала в своих ладонях.

— Из-за этого меня мучили кошмары, с тех пор как ты был малюткой, — тихо сказала Исана. — Каждый раз, как ты делал что-то… привлекающее внимание Короны, каждый раз, как ты бросался защищать другого, было чувство, будто меня ранят ножом. Я была уверена, если ты все узнаешь, враги твоего отца увидят тебя. Узнают тебя. Убьют тебя. Я видела только это.