угрозы – неважно, реальные или воображаемые, их ментальные категории сводятся к самым примитивным, трансформирующим противостоящий им «вредоносный» объект в образ Врага. Подобного рода примитивизация также может происходить под воздействием кого-то другого, например национального лидера. В результате люди мобилизуют себя на действия по исправлению ситуации: на изгнание, наказание или на уничтожение Врага.

Люди преодолевают свои естественные внутренние тормоза, запрещающие причинять вред другим или убивать их, отталкиваясь от убеждений о допустимости этого; убеждений, которые служат оправданием агрессивному поведению. А затем в ход идут любые доступные инструменты и орудия для достижения своих целей: ножи, пистолеты, пушки, бомбы.

Массовые убийства и преследование происходят по тому же сценарию. Гонители впитывают в себя систему убеждений, основанную на примитивном противопоставлении добра и зла, которая клеймит стигматизированную группу как «чужаков». А накопленная их культурами на протяжении веков информация порождает воспоминания о прежних злодеяниях – реальных или воображаемых – тех, кто отнесен к «чужой» и уязвимой подгруппе. Хотя проистекающие из такой информации негативные образы могут в течение очень долгого времени оставаться латентными или существовать в «умеренно-активной» форме, внешнее воздействие способно привести к тому, что они «расцветут пышным цветом» и полностью активизируются.

Целый ряд внешних обстоятельств – экономические неурядицы, войны, политическая пропаганда – может активировать примитивные убеждения и преобразовать образы, связанные с «чужой» группой, в образ Врага, который только усиливается, если политические лидеры в это время проповедуют и навязывают идеологии, базирующиеся на политических, социальных или расовых предрассудках.

Возникает и насаждается калейдоскопический набор ассоциаций с Врагом: заговорщики, лжецы и обманщики, манипуляторы. Когда стигматизированная группа становится реально значимой в экономической или культурной жизни страны, ее обвиняют в стремлении узурпировать политическую или экономическую власть, присвоить себе или подменить традиции народа.

Политические лидеры объясняют экономические трудности и социальную нестабильность происками и вероломными кознями этой «чуждой» группы. По мере того как в общественном сознании негативный имидж ее представителей становится все более общепринятым, распространенным и несомненным, она рассматривается все более опасной, злонамеренной и зловредной. Изображая стигматизированную группу предателями, революционерами или контрреволюционерами, политическое руководство эксплуатирует негативный образ для продвижения в массы своей политической повестки дня.

В какой-то момент метафоры, используемые в контексте этой группы, «овеществляются», в результате чего ее члены в массовом сознании становятся монстрами, демонами или паразитами. Доминирующая в обществе группа мобилизует силы, чтобы отгородить «народ» от злонамеренных «чужаков», изгнать их или просто уничтожить. Психологические и моральные ограничители, не позволяющие убивать, устраняются соответствующей идеологией: цель оправдывает средства; для спасения жизни надо отсечь больной член; недочеловеки не имеют права на жизнь.

Несмотря на врожденное рефлекторное отвращение к убийству, люди теряют свою чувствительность; более того, «своя» группа даже вознаграждает их за акты убийств. Члены стигматизированных групп оказываются перед расстрельной командой, в газовой камере или каторжных лагерях, откуда им один путь… В условиях военного времени подобные убийства становятся особенно легкими – в ход идут упрощенная бюрократическая процедура чрезвычайного положения и войска.

Рассмотренная последовательность может быть успешно прослежена в случаях идеологических или политических массовых боен в Турции, оккупированной нацистами Европе, в нацистской Германии, в Советском Союзе, Камбодже, Боснии, Индокитае и Руанде[182]. Турки обвинили армян в предательстве и истребили их (1915–1918). Сталин объявил любую политическую оппозицию себе контрреволюционной и находящейся на службе у империалистических держав, уморил ее голодом или просто убил (1932–1933). Гитлер использовал для захвата власти антисемитскую платформу, а затем, не имея какого-либо места на земном шаре, куда можно было бы изгнать всех евреев во время войны, просто физически их уничтожал (1942–1945).

Индонезийское правительство обвинило этнических китайцев в коммунистическом заговоре и в 1966 году убило сотни тысяч людей. В 1975 и 1976 годах Пол Пот со своими красными кхмерами, объявив всех более-менее квалифицированных рабочих и служащих, интеллигенцию эксплуататорами крестьян и марионетками американцев, отправил миллионы людей в лагеря в сельской местности, где большинство из них нашли свой конец.

Трансцендентальный геноцид – война против определенных социальных фракций для достижения политических целей, таких как изгнание коренных жителей с их земель или уничтожение, чтобы освободить место для колонистов[183], – основана на идеологии ненависти к стигматизированной группе внутри страны. Данный тип массового убийства иллюстрируется примерами ликвидации уязвимых групп в Турции, Германии, Советском Союзе и Камбодже[184]. В этих странах находившиеся у власти лидеры до предела усилили существовавшие в преобладающих группах населения (у туранцев, у народа, у рабочих и крестьян) предрассудки о «чужих», об уязвимых группах (армянах, евреях, кулаках и буржуях). Они мобилизовали эти предрассудки и манипулировали предвзятым отношением к представителям стигматизированных групп, обвинив последних в том, что они все время эксплуатировали большинство. Идентифицируя группу меньшинства как Врага, повышали коллективную самооценку в группах, которые считались «правильными». Поэтому насильственные акты удовлетворяли жажду мести за все преступления, приписываемые гонимой части народа.

Турки перед лицом якобы возможного «предательства» армянского меньшинства начали в 1915 году систематическую кампанию по истреблению последнего, исходя из интересов национальной безопасности. Гитлер, Сталин и Пол Пот не нуждались в детализированной конструктивной программе для консолидации своей власти. Каждый из них рисовал темный образ Врага, причем в каждом из этих случаев прослеживаются одни и те же черты образа: декадентский, разложившийся, заговорщический и эксплуататорский. Немецких евреев обвинили в том, что они вошли в сговор с иностранными державами: Советским Союзом, Францией, Англией и Соединенными Штатами. В Советском Союзе оппозиция была названа орудием западных империалистов. Интеллигенция и буржуазия в Камбодже рисовалась агентами вьетнамцев и американцев.

Во всех случаях «избранные» осыпались щедрыми похвалами: рабочие в Советском Союзе, народ в Германии, крестьяне в Камбодже. Они рисовались благородными, чистыми и добродетельными. В каждом из этих государств выражение агрессии против стигматизируемой группы приветствовалась в большей степени, чем приверженность позитивной политической программе. Большинству ведь проще обвинять во всем «чуждую» группу и нападать на нее, чем понимать тонкости экономических и политических проблем, сложности позитивной политической и экономической программ. Классовая война для него более привлекательна, а ее результаты – более достижимы, нежели классовая гармония; а стремление к «зачистке» «упрямых» крестьян-кулаков, разлагающихся интеллигентов или этнических меньшинств – сильнее мотивации работать над реальным, конструктивным решением имеющихся проблем.

Распад югославского государства послужил толчком для сербских националистов и коммунистов старой закалки к действиям по расширению территории Сербии. Сербское руководство пробудило воспоминания о прошлых несправедливостях, которые творили прежние поколения мусульман по отношению к сербам, и представило их так, будто современные боснийцы являлись реинкарнацией своих предков и поэтому заслуживали наказания. Правительство Индонезии, столкнувшись с многочисленными политическими и экономическими проблемами, объявило этнических китайцев коммунистами и революционерами, стремящимися свергнуть правительство, поэтому их требовалось уничтожить на корню. Последний пример