массовых убийств, которые были организованы и поддержаны государством, дала Руанда, где политическая элита попыталась консолидировать власть, назначив народ тутси Врагом и побудив тех, кто этнически относился к хуту, начать физическое уничтожение тутси.

Очевидным условием возможности осуществления геноцида является полный контроль со стороны правительства над полицией и армией. Понятно, что управлять механизмом геноцида легче в обстановке острой необходимости, диктуемой войной, когда имеет место тотальная мобилизация ресурсов и определенный внешний враг. Геноцид евреев нацистам было проще осуществить во время Второй мировой войны, как и режиму Пол Пота – организовать массовые убийства во время Вьетнамской войны.

Причинно-следственные связи и заговор

Склонность объяснять все несчастья действиями «чуждых» групп корнями уходит в древние представления о причинно-следственных связях, которые приписывали возникновение стихийных бедствий (наводнений, засухи, голода и эпидемий) злобному вмешательству сверхъестественных сил. Древние верования и суеверия изобиловали описанием актов разгневанных богов, демонов и злых духов. Пророчества о битвах сил света и тьмы вплетены в религиозные мифы и верования. В конечном счете в этих легендах злонамеренные силы влияли на поведение людей или принимали человеческий облик, организуя заговоры с целью уничтожить все самое святое. При этом некоторые категории людей легко и с готовностью идентифицировались в качестве обладателей приобретенной тайной и злонамеренной силы. Например, евреи и еретики считались прислужниками сатаны, стремящимися уничтожить христианский мир. Этим убеждениям и верованиям соответствовал распространенный взгляд на причины болезней и прочих бедствий: они – результат действий сатаны, осуществляемых через его агентов (евреев).

Подобные теории заговора являются дальнейшим развитием веры в то, что зловредные группы людей строят агрессивные планы, направленные на невинных соседей. Обычно члены доминирующей в обществе группы полагали, что стигматизированная подгруппа тайно замышляла заманить «народ» в ловушку и полностью его контролировать. А в недавнем времени заговоры, предположительно планировавшиеся евреями и армянами, объявлялись достаточным оправданием для их преследований.

Свалив в одну кучу всех членов подозрительного меньшинства (неоправданное чрезмерное обобщение), можно обосновать идею о существовании внутреннего заговора. Представители меньшинства, которые выделяются на фоне остальных экономическими или политическими успехами, начинают подозреваться в сговоре с собратьями по группе, чтобы продвинуть собственные интересы за счет ничего не подозревающего большинства. Эти успехи снижают самооценку «обычных», среднестатистических людей, которые частенько делают вывод, что выделяющаяся подгруппа меньшинства использует тайную тактику и применяет теневые схемы с целью получения для себя несправедливых преимуществ. Так как считается, что более успешная группа эксплуатирует большинство народа (доминирующую группу) и наживается на нем, затем предполагается, что все ее члены действуют согласованно, по секретному плану с конечной целью в виде узурпации экономической и политической власти.

Предрасположенность к подозрительности и ви́дению везде заговоров и скрытого влияния проистекает из чувствительности индивидуума к ситуациям, когда он оказывается обманут другими членами своей группы или «чужаками» и является ее развитием. Обратная сторона этой чувствительности – всеобщая склонность к обману по отношению к другим людям, которая может выражаться как в весьма невинных формах подшучивания или розыгрышей, так и в прямом мошенничестве, лжи и заговорах.

Так как на всех членах подозрительной группы уже стои́т печать одновременно злонамеренных и могущественных, на их действия очень удобно списывать все нежелательные политические и экономические события. Вместо того чтобы рассматривать экономические и политические неурядицы как следствие неэффективности существующей системы, доминирующая группа объясняет их саботажем со стороны «целевой группы» – пресловутого меньшинства. А когда его образ окончательно искажен нужным образом, правящая группировка устанавливает над ним контроль и превращает членов стигматизированной группы в заложников государства.

Идеи о контроле над окружающими со стороны злонамеренных групп имеют место и в бреду у параноидных пациентов. Хотя отождествление наполненных враждебностью установок политической группы с патологическими порождениями больного сознания пациентов психотерапевтов или даже психиатрических клиник будет ошибкой. Их сходство предполагает наличие у человека склонности везде видеть заговоры и интриги, даже когда они в действительности не существуют. Подобные наблюдения закладывают основу концепции «параноидального стиля»[185] или параноидального взгляда на мир у политических групп и целых наций.

Очевидно, что сами по себе обвинения в адрес членов гонимой группы в злонамеренном поведении не ведут к массовым убийствам. Люди не участвуют в организованных убийствах, какими бы сильными ни были у них к этому позывы, если они не чувствуют полную оправданность этих актов в данный момент. Обычно такие позывы и связанное с ними поведение сдерживаются моральным кодексом, чувством эмпатии к предполагаемой жертве и страхом наказания.

Снятие моральных ограничений по отношению к акту убийства может быть разъяснено при изучении системы убеждений у членов уличных банд. «Освобождение» от моральных ограничений и у малолетних преступников, и у террористов, широко изученное Альбертом Бандурой и другими исследователями, частично основывается на их способности и готовности рассматривать свои деструктивные действия как оправданные, а своих жертв – как злодеев[186]. Так они заглушают чувство личной ответственности, перекладывая его на всю группу или ее лидера. Наконец, «расчеловечивая» жертв, они могут полностью изгнать из себя любую эмпатию по отношению к ним, которая в противном случае может сохраняться. Аналогично идеологические установки, оправданность, снятие с себя ответственности и перекладывание ее на других, дегуманизация жертв во время террористического акта или при гонениях на них предполагают, что индивидуум должен быть в состоянии приостановить действие своего морального кодекса или пересмотреть его – независимо от того, санкционировано или запрещено такое деструктивное поведение государством.

Холокост

Холокост – наиболее широко и глубоко изученный трансцендентальный, или идеологический, геноцид. Хотя эта катастрофа во многих аспектах является уникальной, психология тех, кто ее непосредственно творил, и тех, кто за ней – не вмешиваясь – наблюдал, а также тех, кто был ее лидерами и руководителями, может прояснить основные характерные черты, присущие массовым убийствам в целом. Многие исследователи описывали холокост как «высшее зло» и размышляли, личности какого типа оказались замешаны в преступлениях против человечности[187]. Простое навешивание ярлыка «вселенское зло» в качестве объяснения действий нацистов и тех, кто их поддерживал, мало дает для понимания того, что творилось в их головах, образе мыслей и поведении. В сознании самих нацистских преступников и относительно пассивных участников злодеяний евреи как раз являлись «вселенским злом», которое следовало ликвидировать.

Те, кто осуществлял депортацию в концлагеря, перемещая жертвы по цепочке от дома к газовой камере, не чувствовали себя пособниками зла. Очень многие искренне верили, что делают правое дело. Уверенность в собственной правоте распространялась и на полицию, которая выискивала и задерживала евреев; и на персонал, перевозивший их в поездах; и на охранников, загонявших их как скот за колючую проволоку концентрационных лагерей. Евреи рассматривались как моральные дегенераты, тянущие руки к мировому господству и уродующие культуру. Нацистские преступники и их пособники твердо верили,